.
сюда, на мельницу! – раздражённо прошипел Томас. – Как только сядет солнце, сразу приходи.
– Ну ладно, – пожал плечами Джон. – Приду.
– Ворота будут открыты. Постучишь в дверь два раза.
– Два раза. Хорошо.
– Эй! – Томас схватил Джона за руку. – Только никому… Понял?
– Угу, – снова кивнул тот, забираясь в телегу.
Он чуть было не забыл об этом разговоре. Но потом отец послал его в пивную за элем. Здесь было тихо и пусто. Старый Мэтью, как обычно, сидел на своём бревне у входа. Кто-то уже осчастливил его кружкой эля и куском ячменной лепёшки. Говорят, Мэтью когда-то был прославленный боец. Он сражался с французами при Азенкуре, а после участвовал в осаде Орлеана. В битве при Пате был тяжело ранен и попал в плен. Домой вернулся только через пятнадцать лет и теперь перебивался подаянием. А жил в амбаре у косоглазого Питера. Выглядел он неважно: заросший редкой седой щетиной, полусонный, полупьяный. Целый день сидел, чертил что-то палкой на земле и бормотал старинные песни, отхлёбывая время от времени из глиняной кружки, которую исправно наполняли завсегдатаи пивной.
Джон прошёл мимо него и проскользнул внутрь. В пивной было почти темно. За столами пусто. Только в углу сидели трое изрядно захмелевших местных забулдыг.
Пока Джон дожидался приготовленный для него бочонок, один из пьяниц толкнул другого в бок и сказал:
– Не забудь, сегодня собираемся на мельнице!
– Ага, – буркнул тот и уронил голову на стол.
– Мельница! – подумал Джон. – Да что ж такое! Надо бы и мне туда заглянуть.
Он вышел и остановился на пороге. Старый Мэтью привалился спиной к стене, закрыл глаза и едва слышно что-то напевал. Джон выковырял пробку из бочонка, наклонился и наполнил его кружку до краёв. Старик приоткрыл один глаз и пробормотал что-то, больше похожее на проклятье, чем на благодарность.
– Ну хоть не плюнул, и на том спасибо, – вздохнул Джон, перехватил бочонок поудобней и потопал к кузнице.
Когда стало смеркаться, Джон уже подходил к мельнице. Полускрытая облаками луна едва освещала дорогу. Вокруг ни души. Но впереди, там, где шумела вода, ворочая мельничное колесо, мерцал тусклый огонёк.
Джон протиснулся в едва приоткрытые ворота. Подошёл к двери. Стукнул два раза. Дубовая створка отворилась, и оттуда высунулось озабоченное лицо Томаса.
– Пришёл? – Сын мельника вытянул шею, оглядывая двор. – Заходи!
Внутри оказалось человек двадцать народу. Все лица знакомые. И те трое из пивной тут как тут.
«Стоило напускать столько таинственности, когда здесь половина деревни», – подумал Джон.
Томас тем временем притащил ещё две лампы. Стало заметно светлее. Люди топтались на месте, оглядывались по сторонам.
– Чего ждём? – спросил кто-то.
– В самом деле, – подхватил другой. – Эй, Томас, давай-ка рассказывай! Все уже в сборе!
Сын мельника забрался на бочку. Выглядел он растерянным. Он-то был не большой мастак говорить.
– Парни! – Томас прокашлялся. – Ждём ещё одного человека! Из города!
– На кой он нам? – Раздалось