Жизнь, какой мы ее знали. Сьюзан Бет Пфеффер
слухами. Один пацан сказал, что знает, где до сих пор работает «Дэйри Куин»[12], но нам не скажет. Другая девчонка заявила, что электричества больше не будет, а ученые работают над тем, чтобы использовать солнечные батареи. И конечно, многие говорят, что луна все приближается и мы умрем к Рождеству. Сэмми, похоже, убеждена в этом.
За обедом Меган разломала свой сэндвич и отдала половину Сэмми и половину Майклу.
При этом она посмотрела на меня и подмигнула.
8 июня
В последнее время я стараюсь избегать новостей. По крайней мере это оправдание для моего безразличия ко всему, что происходит за пределами моего маленького уголка Пенсильвании. Какое нам дело до землетрясений в Индии, Перу или даже на Аляске?
Ну ладно, не совсем так. Я знаю, кому есть дело. Мэтту и маме, и если новости как-то связаны с бейсбольными игроками, то и Джонни тоже. Зная папу – ему есть дело. И миссис Несбитт.
Только мне все равно. Я притворяюсь, что мир не разваливается на части, потому что мне не хочется, чтобы он разваливался. Не хочу знать о землетрясении в Миссури. Не хочу знать, что Средний Запад тоже может исчезнуть, что это все не просто приливы и цунами. Не хочу бояться еще чего-то.
Не для того я заводила этот дневник, чтобы он стал хроникой смерти.
9 июня
Последний день перед последним школьным днем, что бы это ни значило.
На этой неделе, когда дали электричество, кто-то воспользовался им и распечатал кучу флаеров, где говорится, что, если мы хотим передать одеяла, еду и одежду для нуждающихся в Нью-Йорке и Нью-Джерси, то надо принести это все в пятницу.
Мне стало хорошо от этой бумажки. Отличная идея – помочь кому-то. Ведь в Миссури-то мы ничего не повезем, потому что бензин уже по двенадцать долларов и почти все заправки закрыты.
Я положила листочек перед мамой, которая сидела за кухонным столом и рассеянно глядела в окно. Она все чаще и чаще предается этому занятию. Правда, других занятий у нее не много.
Флаер привлек ее внимание. Она прочла его от начала до конца, потом взяла и разорвала напополам, потом на четвертинки, потом на восьмушки.
– Мы ничего не отдадим, – сказал она.
На мгновение я задумалась, моя ли это мать или в ее тело вселилась какая-то чужая бесчувственная личность. Мама всегда первая всем делилась. Она царица благотворительных продуктовых пайков, и донорских дней, и плюшевых мишек для приемных детей. Я очень люблю эту ее черту, хоть и знаю, что мне никогда не дотянуть до такой щедрости.
– Мам, – сказала я, – мы же можем поделиться парой одеял.
– Откуда тебе знать? – спросила она. – Откуда ты вообще можешь знать, что нам понадобится этой зимой?
– Зимой? К зиме все снова придет в норму.
– А если нет? Что, если не будет дизельного топлива для котельной? Что, если единственное средство не замерзнуть до смерти – это лишнее одеяло, вот только у нас его нет, потому что мы отдали его в июне?
– Дизельное топливо для котельной? – переспросила я, чувствуя себя полной