Шмары шпики и лимоны зелени. Александр Евгеньевич Нерозников
она.
– Это очень-очень хорошо! Нужен все естественный!
Чухонка развила немыслимую энергию – забросив в номер свой мешок и бутылку, помчалась с новой знакомой в кафешку. Прямо в банном халате! Там ей, разумеется, отказались выдать наличку, но продали бутылку самого дорогого коктейля, бутылку которого она попросила раскупорить и спрятать в бумажный пакет. С этой бутылкой она вызвала такси и потащила Екатерину к Сбербанку, где к ее немалому удивлению сняла таки с карты сто пятьдесят тысяч, половину которых посулила ей. Теперь уж и деваться было некуда!
Эту картину надо было наблюдать воочию, как сумасшедшая разноглазая иностранка в оранжевом халате и в сопровождении весьма легкомысленно одетой и накрашенной девушки отнюдь не монастырского нрава суют пачки купюр в пакет явно с бутылкой и под невероятным общим вниманием выпархивают на улицу к ожидающему их такси. И при этом по очереди пьют с горлышка из того же пакета!
16. Кабысток
Он не сразу понял, что приехал сюда впустую. Может быть, этого делать и не надо было. Матвей Егорович даже порадовался, что не поставил в известность МУР в лице майора Синицына.
Потолковав с проституткой и служащей, он сообразил, что гостиница тут совсем не для приезжих. Походив после завтрака по пустым коридорам на трех этажах и обнаружив, что кроме него и еще двух дам, пострадавших на пожаре, тут никто и не живет. И действительно, зачем им охрана?! Даже и об этих погорельцах он узнал совершенно случайно от Натальи, временно нанятой администратором толстушки.
И он прекрасно понимал, что вряд ли кто из так называемого персонала сможет поведать ему о настоящем хозяине этого предприятия. При желании он мог бы поднять всю документацию, счета и прочее, но зачем? Во времена своей службы ему приходилось сталкиваться с такими предприятиями-призраками. По документам они приносили вполне приличный доход, за них платились все необходимые налоги, а на деле через них просто легализовались доходы от преступных промыслов. Может от взяток, может от производства контрафакта или наркоты, а может еще от чего, в данный момент эту якобы гостиницу надо было просто взять на учет, на собственный учет.
"Господи Боже мой! – изумлялся Матвей Егорович, выйдя уже на моцион, на разбитую в хлам улицу. И тротуары, и проезжая часть были вспучены, все в трещинах, кое-как залеплены. – Господи Боже мой, и когда ж вы нажретесь?!" – это относилось к новым русским, администрирующим город. Ведь явно средства на весь этот беспорядок получались и распределялись. Но Бологое – закрытая для глаз Правосудия терра инкогнито. Никто из больших начальников сюда не поедет, тут можно все.
Напротив отделанного пластиком здания гостиницы в тени небольшого сквера сидел памятник Льву Николаевичу Толстому. Вспомнилось восклицание из "Джельтменов удачи": " Кто ж его посадит, он же памятник!.." А за спиной Льва Николаевича, как ни странно, находилась Спортивная школа, судя по транспарантам, прикрывающим фасад двухэтажного строения.
Он помнил, как его везли от вокзала (свой драндулет добивать на таких дорогах не хотелось) и направился туда, полагая, что в таком населенном пункте именно вокзал должен