Смещение. Павел (Песах) Амнуэль
ближе, вам нужно будет расписаться на двух листах.
Луиза выглядела испуганной, скованной, то и дело оглядывалась на Эльзу.
– Шеф, я все объяснила…
– Отлично. Приступим. Документ я извлек из сейфа позавчера и положил в стол.
Шеффилд потянулся к крайнему правому, запертому на ключ ящику. Нашарил в кармане ключик – под внимательными взглядами Луизы и Эльзы, Кодинари же больше интересовала черно-белая фотография, он пытался разглядеть в лицах мужчины и женщины фамильное сходство с Шеффилдом – наверняка это были его родители, кто ж еще, – а сделан был снимок, несомненно, в пятидесятые годы прошлого века, судя по композиции кадра и качеству изображения.
– Итак, – сказал Шеффилд, положив на стол довольно пухлый пакет, – посмотрите, пожалуйста: убедитесь, что конверт не вскрыт, надписи понятны, и день обозначен.
Он протянул пакет Луизе, которая с опаской взяла его в руки и сразу передала Эльзе, бегло взглянув на надписи и подписи. Она уже участвовала в подобной процедуре – года полтора назад, когда вскрыли шкатулку, оставленную на хранение китайцем, имени которого Луиза, конечно, не запомнила. Народу тогда в кабинете набилось много – человек десять, все китайцы; во всяком случае, все были на одно лицо, только разного роста, и, что возмутило Луизу, – ни одной женщины, и это в наш двадцать первый век! Сюда бы какую-нибудь феминистку, она бы… Мысль Луизы сбилась, и она вспомнила, что в шкатулке оказался только лист вощеной бумаги с китайским текстом, который мужчины тут же принялись обсуждать и, похоже, осуждать и даже проклинать, судя по выкрикам, выражениям лиц и поднятым кулакам. Хозяин тогда утихомирил возбужденных китайцев, сказав всего три слова, прозвучавших, как набат Бога, и заставивших всех умолкнуть и быстро покинуть кабинет. Шкатулку прихватил самый высокий, под два метра, а расписался в получении самый низкий, с Луизу ростом, и, похоже, самый молодой, не на лицо – лица-то у всех были одинаковые, – а фигурой: подтянутый, спортивный, даже в какой-то степени красивый.
Взяв пакет из рук Луизы, Эльза внимательно осмотрела три печати: две на обеих сторонах пакета поставил старый Шеффилд, которого Эльза еще застала в живых – умер он в двадцать первом в почтенном возрасте и до последних дней приезжал в офис, хотя давно передал дела сыну. Не мог старик без работы, только Эльзу почему-то называл донной Паулой. У стариков много причуд.
Печати были на месте, третью поставил, видимо, сам Эверетт, это был факсимильный штампик с подписью, а рядом Эверетт расписался лично, и подпись была по всем правилам заверена старшим Шеффилдом.
И надпись – размашистым, но четким почерком поперек листа: «Вскрыть через пятьдесят лет после моей смерти».
Кодинари изучил надпись и печати.
– Все в порядке. – Он положил пакет на стол. – Юридические правила соблюдены. Вскрывайте, и посмотрим, что оставил Хью Эверетт Третий.
– Думаете, это завещание? – с сомнением произнес Шеффилд, но Кодинари не стал измышлять гипотез и только пожал плечами.
– Кстати, коллега, –