Золото для любимой. Андрей Неклюдов
впадинах или у поворотов их ложа. Я нагребаю в лоток песок с камешками и комками глины, спускаюсь к водоему, старательно-медленно промываю. Смываю последний песочек, и… на дне лотка ничего не остается. Пусто. Лишь тончайший неинтересный черный шлих едва видимой нитью.
Но ведь золото здесь есть! Оно где-то совсем рядом. Это подтверждают и множественные следы сапог, оставленные в вязкой глине, и установленный в воде у берега водоема крупный плоский камень, а за ним под водой – холмик мелкой щебенки. Дураку ясно: кто-то на этом камне работал с лотком. Муть, песок ушли дальше вглубь, а камешки оседали тут же у берега.
Мне начинает казаться, что я мою неправильно и теряю самую ценную часть шлиха, ведь я дилетант в этом деле (до сих пор я занимался съемкой). Тогда я приношу пробу Мишке, после чего внимательно наблюдаю за быстрыми и плавными движениями опытных рук промывальщика.
– Черный шлих, – распрямившись, показывает тот дно лотка. – Надо брать с плотикб, – советует он и понимающе подмигивает. – Мы не говорим «плутик», мы говорим «плотик»… – громко запевает он, переиначивая песню, в которой поется: «Мы не говорим „кумпас“, мы говорим „компбс“».
Где же в карьерах этот плотик (то есть, непроницаемый водоупор, ниже которого золото не проседает)? Там же все перерыто, перемешано, естественность залегания нарушена… Какой уж там плотик?!
Все чаще у меня возникает ощущение, будто я чего-то недопонимаю, ищу совсем не там.
Странно устроена жизнь. Когда-то давно, пацаном, шагая с рюкзаком по лесу, я рисовал в своем воображении, будто я уже взрослый, геолог, иду маршрутом, с компасом и картой (и обязательно – с лотком) в поисках золота. Теперь же, будучи взрослым и геологом, бредя маршрутом, с этим самым лотком, я с радостью перенесся бы обратно – туда, где я был не геологом, а просто мальчишкой, шлепающим босиком по проселочной дороге и знающим, что недалеко мой дом, и родители, и тепло, и любовь ближних…
По вечерам я ужу рыбу на дамбе. Или пилю с Мишкой дрова. Или таскаю от реки из колодца воду. Или вожусь с образцами пород. Или записываю что-нибудь в своем блокноте. Таким образом, я занят допоздна. Но это не всегда спасает. Память довольно коварная штука и иногда, в самый неожиданный момент, вдруг выбрасывает из своих недр порцию раскаленной магмы.
…В комнате общежития за столом трое – я, Аня и мой приятель Макс. Разговариваем, пьем шампанское. Я слежу, чтобы Анин фужер не пустовал. Перед тем я поспорил с приятелем, что Аня разденется при нем. Зачем мне это? Продемонстрировать другому мою власть над ней? Или чтобы еще раз убедить себя, что мне неведома ревность?
Аня уже достаточно захмелела, и я уговариваю ее, ласково глажу по волосам, мимоходом расстегиваю кофточку. Она же то всхлипывает, то смеется. «Ты меня не любишь! Ты готов отдать меня любому!» Но вдруг решительно сбрасывает с себя одежду и проходит по комнате с полнейшим бесстыдством.
– Ты этого хотел?! – выкрикивает с пьяным захлебом. – Ты хочешь видеть меня шлюхой? Пожалуйста. Можете