Варяг. Я в роду старший. Александр Мазин
заявил Дёрруд.
– Его звали Клёнг Прыгун, – вмешался дядя Вандиль. – Не отпирайся. Вас видели, когда вы убегали в лес.
– Ах этот! – Сергей взял со стола чью-то глиняную кружку, потянулся к кувшину, но один из данов вышиб ее ударом ладони.
– Говори, если есть что сказать! – прорычал хёвдинг.
– Вообще-то я его не убивал, – сообщил Сергей.
Он понимал, что его в любой момент могут зарезать или сделать что похуже, но страха не было. Совсем.
– Он убил, да. Тир[7] мою убил. Она красивая была. Глаза – как вода во фьорде в ясную погоду. Копье в нее метнул и убил. Я с ним не воевал. Ничего дурного меж нами не было прежде. Я за твоим столом сидел, хёвдинг. Это все видели. Ты спросил: почему я пришел, хёвдинг? Вот тебе и ответ. Я бы понял, если бы между моим конунгом и тобой была вражда. Когда война, чужое перестает быть чужим и превращается в добычу. Но я вижу: вот сидишь ты, вот – Геллир-ярл и другие люди Стемида-конунга. Однако твой человек убил мою тир. Возможно, я слишком молод и не знаю всех законов. Может, в твоей стране есть закон, который разрешает бить копьем в спину чужих наложниц?
– Значит, ты убил его за то, что он убил твою девку? – уточнил Вандиль.
– Я же сказал, что не убивал его! – возмутился Сергей. – Я мог бы с ним сразиться. Мог бы пустить в него стрелу, но, признаюсь тебе, хёвдинг, я растерялся. Только что мы сидели за одним столом, и вдруг подбегает твой человек и бросает копье в спину моей тир. Мне следовало драться, да. Но я подумал: это берсерк. Я побаиваюсь берсерков, – сообщил Сергей доверительно. – Я знаю одного, Харальда Скулдисона. Мы сражались вместе. Берсерк – это страшно, хёвдинг. Он убивает всех вокруг, и убивает очень быстро. Поэтому, – Сергей изобразил смущение, – мы с другом решили отступить. На крышу. А твой хирдман, он погнался за нами. Он грыз зубами рукоять топора и рычал. Но клянусь молниями Перуна, я не касался его железом. Я отпихнул лестницу, по которой он лез на крышу, и мы убежали. Вот и всё.
– То есть ты просто отпихнул лестницу? – недоверчиво уточнил Тови.
– Да.
– Он врет! – возмутился один из данов. – Когда мы подоспели, Клёнг лежал на земле со сломанной шеей…
– Постой-ка! Ты хочешь сказать, что этот лисенок сломал шею Клёнгу Прыгуну? – перебил Дёрруд. – Да у него шея была толще моей ляжки!
– Это так, – согласился дан-свидетель. – Но шея Клёнга была сломана, а эти, – кивок в сторону Сергея и Машега, – удирали в лес.
– Но девка мертвая там тоже была, – вступил в разговор еще один дан. – И копье у нее в спине было. И это было копье Клёнга.
– Да какая разница? – возразил первый. – Клёнг мертв, а эти удирали! Зачем они тогда удирали, если ни при чем?
– Да малые потому что! Он же сам сказал! – вмешался второй. – Решили, что в Клёнга дух Всеотца вошел. Ты ж помнишь: у него в зубах секира была и рот весь в крови.
– Выходит, не соврал малой, – веско уронил Дёрруд. – Не убивал он Клёнга. Тот сам убился.
– Не убился б, если б Дерзкий его не толкнул, – не согласился с выводом первый свидетель. – А что упал неудачно…
– Удача – от богов, – наставительно
Тир – рабыня.