Ирокез. Алексей Колесников
Петя прикуривал новую сигарету от старой.
– Ну что там? – поинтересовался я.
– Всё путём. Тебя спускать?
Нафантазировав себе несусветное, я решил, что у нас с Ниной роман. Однако мы и не виделись толком после свидания под небесами. Всё как-то мельком, на ходу. Я приглашал Нину на обед и так, просто посидеть на досках, но она не шла, ссылаясь на занятость:
– Требуют закончить классы до конца месяца. Загнали, гады.
Было ещё одно. Как-то, разгружая «газельку» со стеклопакетами, я засвидетельствовал долгий и, как мне показалось, неуверенный разговор Нины с неизвестным. Я видеть не мог – мешала плёнка, которой я недавно сам завесил окно. Конечно, я решил, что там Костик, но быть в этом уверенным не могу до сих пор. Думаю, он что-то сказал Нине обо мне, что-то противное, но убедительное. На самом деле, это совершенно не важно.
На День строителя, 11 августа, наш главный активист заявил директору:
– Гев Аликович, ты там передай мои слова: если зарплату не выдадут – забастуем до осени. А сегодня – сокращённый день! Работаем до двух и начинаем праздновать. Позвони и передай!
Никто забастовок не боялся, и даже директор, кажется, против сокращенного дня не возражал. Стройка, набравшая скорость, мощь, вдруг захирела, как простуженная. Мы раньше положенного уходили с работ и долго тянулись в кабинет директора утром. Останавливались то поболтать, то выкурить очередную сигарету.
В тот день мы с Юрой так и не начали работать. Сидели и болтали в тени тополя.
– Приезжай в Харьков на рынок. Свожу тебя к корешу в палатку, у него джинсы – во!
– Так война же.
– Война посреди говна. Вызов сделаем! В Харькове тихо. Это в Киеве… там фашикам никак глотку не заткнут.
– Посмотрим, – вздохнул я. – А ты на сабантуй собираешься?
– Мы своим кругом, – с усмешкой ответил Юра.
– Национальным объединением?
– Ага. Ты заходи к нам, если что. Ты ж горилку будешь пить?
Я пожал плечами. Было стыдно признаваться, что я еще не пробовал водку.
– А где Нина? – спросил я у тётки-штукатурщицы, которая частенько меня подкалывала насчёт того, что я «жених».
– Домой ушла. У неё бабка заболела. Вот они с матерью и ушли. Вернётся, может…
Раз Нины нет, то можно и выпить, подумалось мне. Праздник ведь.
Мы расположились в актовом зале без дверей и окон. Смастерили столы, организовали рукомойник и бочку для мусора. Пахло варёными яйцами, пóтом, водкой, луком, лимонадом, сигаретами и костром – на нём мы поджаривали хлеб.
– Выпей, – сказал Костик, сидевший рядом. – Ты же мужик.
Я старательно избегал его и рассчитывал соседствовать за столом с кем-то другим. Но он сам упал рядом и хлопнул меня по плечу, дружелюбно так, почти ласково: «Можно рядышком?»
– Если не привык, то немножко, – вкрадчиво поучал Костик. – Для аппетита чисто. Нужно же когда-то начинать!
Кто-то поддержал:
– Да ёбни ты стакан! Чего ты?!
Я помнил,