Недетские Сказки. Марк Рабинович
аллее парка. Если честно, то я и сама боюсь и бандитов и гопников, только в нашем парке их испокон веку не было. Наверное, мама не знает, да ей и простительно не знать, что рядом с парком находится военно-морское училище, которое одним из своих фасадов выходит прямо на главную дорожку. Курсанты давно, может еще со времен моей устаревшей бабули, облюбовали наш парк как место для интимных встреч. Наверное, это очень удобно: и не надо далеко ездить и можно успешно использовать даже очень короткое увольнение. Говорят, что гопники несколько раз пытались обосноваться в нашем парке, но курсанты их быстро и довольно жестоко отучили. Думаю, что и с бандитами произошло что-то похожее, а может им наш парк по барабану, они предпочитают сидеть в своих бандитских ресторанах, как в том сериале… ну вы знаете. Так что если что и встречается в нашем парке в темное время так это только многочисленные парочки, которые шарахаются от меня в темноту. Может, какой-нибудь кадет и не отказался бы заехать по шее малолетке, поломавшей ему классный засос, но при своей спутнице он никогда на это не пойдет. Поэтому-то я не боюсь возвращаться через парк даже очень поздно вечером, но попробуй объясни это маме. Тогда придется рассказывать про курсантов, про жаркий шепот из кустов, про многое другое, что моей мамочке может показаться поопаснее гопников. Поэтому для нее существует подробное и изобилующее деталями объяснение , как я тащусь каждый раз вокруг ограды, стараясь избегать неосвещенных мест. Этот рассказ развивается мною и совершенствуется, каждая следующая версия становится подробнее предыдущей и порой приобретает ну просто фантастический характер. Как сказал бы Тошка, прямо как виндоус! Например однажды, понарошку конечно, а не на самом деле, я помогла женщине, потерявшей сознание прямо на улице … Ты представляешь, мама, люди идут мимо и никто даже не остановился, чтобы помочь… Были там и потерявшиеся малыши и старушки, которых я беспрекословно переводила через дорогу. И только свойственное мне благоразумие, а вовсе не несвойственное мне правдолюбие, останавливало меня от желания перейти к поимке иностранных шпионов и перестрелке с грабителями соседнего банка. Дядя Вадик, как-то раз, когда я описывала свой очередной подвиг, ехидно заметил, что маленькую ложь очень удобно прятать среди нагромождения такого же мелкого вранья. И посмотрел на меня так, что я даже немного испугалась, а он лишь подмигнул и не стал развивать опасную тему. Дядя Вадик, смотрит на меня совсем не так, как смотрели, в свое время, дядя Саша и дядя Олег. Те смотрели так, как будто они в чем-то виноваты передо мной, а еще они смущались, глядя на меня, уж сама не знаю почему. Эти взгляды смущали и меня, и я обрадовалась, когда они ушли, один за другим и больше мы с мамой их не видели. Дядя Вадик смотрит на меня совсем по другому, но он и на маму смотрит иначе, совсем не так, как смотрели на нее другие "дяди". Каждый раз, когда он смотрит на нее, мне кажется, он проверяет, что она еще здесь, никуда не делась. И с облегчением убеждается – да, здесь, да, никуда не делась. Так как же он все же смотрит на меня? Даже и не знаю толком как сказать, но иногда после этого мне хочется назвать его "папа". Только я никогда, никогда в жизни этого не сделаю, и уж точно – не в этом году.
Итак, я шла по главной аллее, стараясь, как всегда, не слишком пялиться на парочки, теснившиеся на скамейках. Именно теснившиеся, так как двое занимают на скамейке не так много места, если они действительно вместе. Ну, вы понимаете… В субботу вечером, в день массовых увольнений, скамеек на боковых, более темных аллеях не хватает, и многим приходится довольствоваться более освещенной главной аллеей, подставляясь под нахально-любопытные взгляды таких же, как я, случайных прохожих. Но сегодня аллея была почти пуста. В конце аллеи, однако, на одной из самых последних скамеек сидел кто-то. Лишь подойдя поближе я поняла, что это не пара, а одинокая девушка. Она меня совсем не заинтересовало, меня значительно больше привлекают прижимающиеся друг к другу парочки. Обычно, проходя мимо таких, я незаметно кошу левым глазом через челку. Этому меня научила Ленка, та самая, про которую рассказывали, что она с Никитой Деминым… Но все это слухи и дрязги, как говорит дядя Вадик, и об этом я не буду. Зато на парочки я всегда посматриваю с интересом и уже много нового узнала для себя, однажды даже удивив Антона. Правда Тошка совсем растерялся, не ожидая от меня такой прыти, и у нас тогда ничего не получилось. Ну и пусть – какие наши годы (так тоже любит говорить дядя Вадик).
С девушкой на скамейке все было понятно еще издали. Из довольно складного силуэта (насколько можно судить о формах сидящего) выпирал солидный животик. Девушка была глубоко и основательно беременна, насколько я, в силу своей неопытности, способна была понять. Все ясно, подумала я, поматросил и бросил, как любит говорить все та-же многоопытная Ленка. Но в данном случае, слово "поматросил" приобретало более конкретный характер, судя по тому, куда именно привел сегодня незнакомку ее животик. Проходя мимо скамейки, я привычно скосила глаз – вовсе не из интереса, а потому что сработал условный рефлекс, как объясняли нам на биологии. И тут я невольно задержала шаг – что-то с ней было не так, что-то было необычно. Вы знаете, как это бывает: сначала зрение фиксирует нечто, где-то на уровне подсознания ты это анализируешь и, подсознание посылает сигнал, и лишь потом, иногда значительно позже, до тебя наконец доходит. Я успела сделать