Недетские Сказки. Марк Рабинович
Я еще спрашивал что-то и она отвечала, но все это было уже неважно, потому что ее глаза так и оставались широко раскрытыми и изумрудными. Вдруг Принцесса вздрогнула, посмотрела на живот и, поморщившись, смущенно улыбнулась: "Дерется!" Увидев мое недоумение, она добавила: "Ножками бьется изнутри." Потом она опять погладила рукой живот и улыбнулась мне какой-то удивительно знакомой улыбкой. Нет, это не была снисходительная или даже высокомерная улыбка европейской принцессы, но, тем не менее, что-то подобное я уже где-то видела раньше. Принцесса улыбнулась так. как будто знала что-то неизвестное мне и, наверное, что-то очень хорошее и это хорошее было таким и хорошим и надежным и сильным, что на его фоне все на свете неприятности выглядели мелочами. И вдруг я вспомнила, где я видела эту улыбку; ну конечно же – на уроке эстетического воспитания. Эти уроки у нас все очень любят, жаль только что они бывают так редко. У каждого в нашем классе есть свои причины для этой, не совсем бескорыстной, любви. Дело в том, что на "эстетике" можно не слушать нашего молодого и немного наивного учителя. Поэтому одни срочно доделывают уроки, заданные на сегодня, другие слушают музыку, а третьи – просто спят. Но именно в этот день меня вдруг привлекла картина, появившаяся на проекторе. Не помню, кто был ее автор, не помню и названия. Вроде бы она висела, а может и сейчас висит, в одном из известных европейских музеев, не помню в каком, но точно – не в нашем Эрмитаже. На картине была изображена довольно некрасивая, по моим понятиям, женщина, немного мужиковатого вида. Судя по старинной одежде, жила он в Средние Века, а может быть и в эпоху Возрождения, я не разбираюсь. Так или иначе, но лет ей (картине, а не женщине) было порядочно и, возможно, тогда именно такие женщины были в моде. Вообще-то, меня старинные картины не заводят, но эта меня поразила. Точнее, не сама картина, а улыбка той женщины. Она улыбалась так, как будто видела что-то необычное и умиротворяющее там, за срезом рамки или просто знала что-то известное только ей делающее ее уверенной в себе и независимой, что-ли, а может быть – свободной. И так-же точно улыбалась моя сказочная Принцесса в разношенных кедах. Тогда я подумала, что может быть эта новая жизнь у нее в животе отделяет ее от нас, от нашей совсем непростой жизни. Или ставит ее над нами и позволяет видеть то, что не видим мы. А еще я подумала, что та женщина на картине тоже была беременна, вот только картина не позволяла это увидеть. Мне страшно захотелось вдруг, чтобы у Принцессы все было хорошо и чтобы прошли ее ссадины и цыпки и чтобы она, радовалась ощущая не боль от царапин, а тепло солнца, прохладу ветра, вкус гамбургера, мягкость кошачьей шерсти, упругость танцплощадки, прикосновение пенки в ванной, сладость мороженого и многое другое. А еще мне захотелось, чтобы ее ребенок родился легко и был здоровым и делал "агу-агу" и пускал слюни, или что они там делают. И хорошо бы, чтобы у них появился свой Принц. Пусть у него тоже будут ссадины на руках, и не будет ни белого коня, ни черного "бумера". Зато ребеночек будет называть его "папа".