Звено цепи – 5. Высший стандарт мышления. Маргарита Гуминенко
яркая, лес голый, но Гаврилову казалось, что этого недостаточно. В голове навязчиво крутилась картинка, как спасатели проходят мимо, спутав его жалкое, обвисшее убежище, с кучей мусора, которую накидали туристы. Выбрасывают же они разноцветные пакеты – немудрено спутать эти куски пластика с оранжевой палаткой.
Ног он не чувствовал. Жажда мучила постоянно, но он экономил воду, потому что не был уверен, что доберётся до ручья. Хорошо, если пойдёт снег и он сможет подползти к выходу, чтобы собрать белые хлопья…
* * *
– Палатка! – крикнул пилот.
– Найди место, где можно сесть, – ответил Сокольский.
Густая поросль по берегам обмелевшей речки-перешейка не оставляла места для маневров. Пришлось опуститься метров на двести в сторону, на голой опушке, покрытой пятнами нерастаявшего снега.
– Вперёд не суйтесь, – предупредил Сокольский медиков. – Он наверняка вооружён.
– Сам сюда позвал, – напомнил Слава Ольгин, держась рядом с ним.
– Мало что придёт в голову раненому, – не согласился Сокольский. – Мог передумать.
Они двинулись в сторону палатки. Слава Ольгин непременно напомнил бы шефу его же урок на тему «не лезь на рожон, твоя жизнь имеет цену», но помалкивал. За то недолгое время, что он служил под началом Сокольского, он много раз убеждался, что этому человеку надо просто доверять и не соваться под руку. Когда ему понадобится мнение Славы Ольгина – он сам спросит.
Оказавшись в нескольких метрах от оранжевого убежища, Сокольский предупреждающе поднял руку. Потом громко позвал:
– Есть кто живой?!
Выстрел проделал рваную дырку в своде палатки. Медики сели на корточки, один шмякнулся пузом на землю, прикрыв руками голову. Сокольский отшатнулся, но далеко отпрыгивать не стал и жестом остановил Ольгина, выхватившего оружие.
Человек изнутри стрелял наугад, скорее даже, машинально нажал на курок.
– Эй! Это мне ты отправлял сообщение! – крикнул Игорь.
– Чем докажешь? – хрипло откликнулся хозяин палатки.
– Пристрелю, чтоб не мучился. Подойдёт?
– Ладно, входи!
Ольгин дёрнулся было, но Сокольский отрицательно покачал головой.
– Я сам, – тихо произнёс он. – Будь наготове…
Хорошо бы догадаться, кто перед тобой, но твёрдо Сокольский мог сказать лишь одно: это не Тяпин. Бывшего рэкетира Гаврилова полковник знал по фотографии. Человек в полутьме палатки, небритый и грязный, с перецарапанной физиономией, мало походил на красавчика со снимка. В палатке пахло смертью: неповторимой смесью прогорклого пота, испражнений и гниющего мяса. К груди Гаврилов прижимал пистолет. Сокольский присел на корточки рядом с ним и положил руку на оружие. Пальцы раненого задрожали, он отцепился от рукоятки с усилием, словно успел приклеиться. Сунув за пояс громоздкий «Стечкин», Сокольский вгляделся в лицо лежащего