«Уолдо», «Неприятная профессия Джонатана Хога» и другие истории. Роберт Хайнлайн
он помоложе, я бы его в массажисты нанял, – подумал Уолдо. – У него магнетическое прикосновение».
Шнайдер выпрямился и сказал:
– Полегчало, а? Теперь отдохни немного, пока я кофе сварю.
Уолдо с приятным чувством откинулся на свое ложе. Уж очень он устал. Не столько сама по себе езда дала по нервам, сколько хватка проклятого поля тяготения, в которой он чувствовал себя, как муха в патоке. Пассы Грэмпса Шнайдера принесли облегчение и навеяли сон.
Должно быть, он и в самом деле задремал, так как последнее, что он помнил, это Шнайдер, бросающий в кофейник яичную скорлупу. А в следующую секунду старик уже стоял перед ним с кофейником в одной руке и дымящейся чашкой в другой. Отставил их, взял три подушки, подложил их Уолдо под спину и протянул чашку. Уолдо с трудом вытянул обе руки, чтобы ее взять.
Шнайдер отвел чашку в сторону.
– Не-е-ет, – с укоризной сказал он. – И одной руки больше чем хватит. Делай, как я показывал. Потянись в Иномир за силой.
Он взял правую руку Уолдо, поднес пальцы к фаянсовой дужке, сомкнул их на ней, поддерживая руку Уолдо своей. А ладонью левой ласково провел по руке Уолдо от плеча до самых кончиков пальцев. И опять по руке прошла теплая волна.
И Уолдо с удивлением обнаружил, что держит чашку одной рукой. Вот это да! Ко времени, когда он семнадцать лет назад покинул Землю, у него уже сложилась неизменная привычка ничего никогда не пытаться удержать одной рукой. Разумеется, во «Фригольде» он частенько управлялся одной рукой со всякой мелочью и без помощи «уолдо». Видимо, годы упражнений сказались, хватка улучшилась. Отлично! Настоящий триумф!
Почувствовав прилив задора, он пил из чашки, держа ее одной рукой и стараясь изо всех сил не пролить кофе на себя. А кофе был вкусный, ничего не скажешь. Такой же вкусный, как и тот, что он сам себе готовил из самых дорогих экстрактов. Уж если совсем честно сказать, возможно, даже вкуснее.
Когда Шнайдер предложил ему к кофе свежеразогретую коврижку с коричневой сладкой корочкой, которая благоухала корицей, он настолько разошелся, что взял ее левой рукой, не спрашивая, куда бы отставить чашку. И, положа локти на край контейнера, поочередно то откусывал, то запивал, то запивал, то откусывал.
Разговор за чашкой кофе заканчивался, и, похоже, пора было начать разговор касательно декальбов. Шнайдер не стал запираться, что знает Маклеода, и припомнил, хотя и смутно, случай, когда он наладил Маклеодово «помело».
– Хью Дональд – славный парнишка, – сказал он. – Машины я не люблю, но чинить детям разные штуки – это одно удовольствие.
– А не расскажете ли мне, дедушка, каким образом вы отремонтировали машину Хью Дональда Маклеода? – спросил Уолдо.
– Что, у тебя есть такая же, поломанная, и ты хочешь, чтобы я ее починил?
– У меня полным-полно таких поломанных, я взялся их починить, но, должен признаться, не знаю, как это сделать. И приехал, чтобы узнать, как это получается у вас.
Шнайдер призадумался:
– Это трудно. Показать-то можно, но не так существенно то, что ты делаешь, как то, что при том думаешь. А это только с опытом приходит.
Должно