Леди из Фроингема. Шарлотта Брандиш
лбу. Пригладила тонкие волосы над ушами, смахнула невидимую соринку с плеча. Однако голос её, когда она заговорила, была строг и невыразителен:
– Ты получишь место в палате общин, Джордж. Рано или поздно, но ты его получишь. Я не позволю тебе отступить. А теперь иди и приведи себя в порядок. Вовсе ни к чему давать людям повод злословить на наш счёт.
Когда муж покинул будуар, Виктория Понглтон ещё раз перечитала полученную им от матери телеграмму. На её лице с резкими крупными чертами – породистом, надменном, но уже начинающем увядать и покрываться сетью морщин – появилась недобрая усмешка. Она медленно смяла тонкий листок, превратив его в серый комочек, и швырнула в камин. Лёгкий бумажный шарик, будучи не в силах перебраться через решётку, упал на коврик, и тогда она подошла к нему, осторожно наклонилась, стараясь не смять корсаж платья, и аккуратно спрятала его в каминных недрах.
Листовки получились на загляденье. Хрусткие, пачкающие пальцы свежей типографской краской, они стопками лежали на столе, занимая всю его поверхность.
Это зрелище наполняло душу Седрика Понглтона ликованием. Его широко расставленные – такие светлые, что казались незрячими – глаза были восхищённо распахнуты, ладони молитвенно сложены. Он с благоговением застыл у стола, разглядывая результат своих трудов.
Болезненно худой, словно после недавно перенесённого изнурительного недуга, он производил противоречивое впечатление. Сухая красноватая кожа на лице, морщины вокруг потрескавшихся губ и крупные обветренные руки, покрытые сетью вздувшихся вен, говорили о нелёгкой жизни, которую ему приходилось вести в последние годы. Однако костюм на нём был чистый, хотя и знававший лучшие времена, впалые щёки тщательно выбриты, а редкие светлые волосы аккуратно зачёсаны назад, открывая высокий бледный лоб.
Щёлкнул дверной замок, тонкая фанерная дверь распахнулась, и в тесную, тёмную комнатку пансиона в Саутуарке, с единственным окном, из которого открывался мрачный вид на склады, что на южном берегу Темзы, вошла высокая хрупкая шатенка в дорожном коричневом платье. В руках она держала увесистый саквояж, но Седрик Понглтон не торопился забрать у неё тяжкую ношу.
– Ты только посмотри на них! – с восхищением произнёс он, переводя взгляд от листовок на вошедшую женщину. – Да тут вся тысяча, не иначе!
– Их должно быть тысяча двести, – поправила его шатенка мелодичным голосом. – Ханбойз обещал, что в конце недели будет ещё полторы. Эту партию нам нужно переправить до среды фабричным энтузиастам, а дальше они справятся сами.
Она поставила саквояж на стул, стоявший у кровати, предварительно освободив его от одежды и полотенец, неряшливо брошенных на сиденье. Переведя дух, оглянулась в поисках кувшина с водой, но Седрик не дал ей возможности утолить жажду после утомительного путешествия. Схватив жену за руку, он заставил её подойти к столу и полюбоваться на стопки листовок.
Не сумев скрыть гордость, он сказал:
– Представь