Беглецы. Vasil4enkO
in!..1.
«Разбегайтесь, разбегайтесь по углам!» – машинально перевел Саржин строчку когда-то заслушанной до тошноты песни. Криво усмехнулся своим мыслям, невольно ускоряя шаг. Тревожное напряжение разливалось в воздухе. А может, у него просто начинается паранойя?
«Разбегайтесь, разбегайтесь по углам. Мы с тобою поиграем. У стены застыну я. Свою цель подстерегая!»2 – надрывался исполнитель.
Заткнуть бы этот дурной концерт. Из-за них не слышно ни черта. Ему уже не первый раз казалось, что за ним кто-то идет. Несколько раз останавливался, вглядываясь в темноту. Никого. Точно, паранойя. Полгода расследования, а толку никакого. Кукольник продолжает убивать. Поняв, что полиция топчется на месте, месяц назад Саржин начал работать самостоятельно. Снова прошелся по свидетелям. С журналистом общались чуть охотнее, чем с операми. Всплыли факты, на которые полиция не обратила внимания. Роман чувствовал, что сейчас на правильном пути. Профессиональное чутье редко его подводило. Ему казалось, он вот-вот поймет мотив Кукольника, и тогда капкан захлопнется – безумцу будет уже не уйти.
«Раз, два, три, четыре, пять. Я иду искать! Иду тебя искать», – летело в спину, переплетаясь с его мыслями. Журналист пересек площадку и свернул к проезду – темной узкой кишке, соединявшей два глухих двора.
– Вот падлы, снова лампу разбили… – хмуро пробормотал он. Вынул телефон, активируя подсветку. Шагнул в переулок. Трубка вздрогнула виброзвонком. Звонил Костя Петров из опергруппы, работавший по маньяку. Неужели снова?! Саржин нажал на кнопку приема.
– Ты где? – нервно долетело из динамика.
– У дома, – коротко ответил он.
«Будь начеку. В оба смотри. Или умри!» – предупредили слова песни из темноты.
Какое-то звериное чутье заставило Романа шагнуть в сторону и обернуться. Только поэтому удар тяжелого обрубка трубы пришелся не в голову, а в предплечье. Громкую музыку перебил хруст кости. Рука повисла плетью. Телефон отлетел к стене. Саржин напрягся, перехватывая здоровой рукой чужое запястье, сжал, заставляя выронить трубу, и тут же получил удар в лицо. Нападавший вывернулся, перехватил оглушенного журналиста за футболку и с силой швырнул в стену, насаживая на ржавый штырь от пожарной лестницы. Железо пробило куртку, распороло кожу, скользнув по ребрам, и выскочило сбоку. Убийцу по инерции качнуло вперед, и он, не успев затормозить, напоролся ладонью на железку. С шипением рванулся назад.
Роман попытался отскочить, но удар в висок заставил сползти по стене. Сквозь звон в ушах он расслышал щелчок раскрывшегося ножа. Лезвие вошло между ребер, дернулось назад. По груди и животу хлынула кровь. Над Саржиным склонилось лицо, скрытое тенью капюшона. Нападавший двоился. Роман тщетно пытался зажать рану ладонью. Темный силуэт в капюшоне внезапно превратился в тощую тень в безумном рванье. Сверкнули в темноте налитые злобой бешеные глаза. Убийца презрительно хмыкнул, вынимая что-то из-за пазухи. Темноту переулка вспорол мощный фонарь.
– Стоять! – будто сквозь вату долетел до Романа голос Петрова.
Грохнул выстрел. На колени журналисту шлепнулось что-то мягкое. Когда опер подбежал к Саржину, несостоявшийся убийца уже растворился в тени.
– Твою мать! Ромка! – Костя бухнулся возле него, поспешно набирая номер скорой.
Саржин с трудом сфокусировал разъезжающиеся глаза. Свет фонаря выхватил валявшуюся у него на коленях куклу.
– Кукольник… – слова с трудом проталкивались в горле, – достал, тварь… – и без того нечеткий мир вокруг окончательно поплыл, рука безвольно скользнула вдоль тела, давая крови беспрепятственно заливать грязный асфальт.
Глава 1. Приезд
Последний автобус захлопнул тяжелые двери и, натужно развернувшись, отправился на стоянку. В свете тусклого фонаря мерцала туманная морось, оседая на железном столбе, разбитом асфальте, спортивной сумке и тонкой кожаной куртке на узких худых плечах. Вспыхнула и с шипением погасла спичка, сигаретный дым тонкими клубами растворился в тумане. Ялена глубоко затянулась, раз, другой. Сигарета нервно подрагивала в тонких пальцах. Ещё одна затяжка, и размытая ночь поглотила белесый дым.
Ей не хотелось уходить из-под фонаря во тьму, словно там поджидали тоскливые призраки прошлого, готовые впиться в неё и растащить на воспоминания. Потушила окурок о фонарный столб. Отряхнула ставший влажным пепел с рукава, подхватила вещи и двинулась к запущенному палисаднику на другой стороне улицы. Из-за давно нестриженых кустов темной громадой выглядывал дом.
Наконец-то она вернулась сюда, спустя пять лет, спустя пять долгих лет, три из которых были попросту выброшены в помойку. Раньше наезжала моментами, оставляя в старом доме ставшие ненужными вещи. А теперь вернулась на совсем.
Она решила все для себя полгода назад. Собрала вещи, забрала кота, оставила ключи у соседей и исчезла. Бывший искал её, звонил, угрожал, умолял, пьяно рыдал в трубку. Потом перестал. Получил копию документов о разводе. Она была свободна. А две недели назад узнала, что он добился-таки своего
«Augen auf» композиция гр. «Oomph!» здесь и дальше из неё же перевод
«Augen auf» пер. с нем. мой