Методы практической психологии. Раскрой себя. Екатерина Львовна Михайлова
что именно окажется важным через полчаса, о чем все это. Это проверяется действием, движется и трансформируется им же.
Второе: автором получающейся картины (текстов, действия, мизансцен) является клиент, а терапевт (тренер) – лишь «повитуха» процесса, в котором в одних случаях важнее поддержка, в других – рефлексия, в третьих – что-то еще. Вместе с клиентом и группой мы составляем «временный творческий коллектив» и разделяем ответственность за достижение результата, но «авторские права» и судьба этого результата всегда остаются в руках клиента.
Третье: терапевт (тренер) и группа конечно же влияют на все происходящее, ибо любой человек говорит (действует) – даже и для себя, – учитывая, где и с кем находится.
В нашем случае это не только вполне осознается, но и используется: когда в психодраматической группе участники после чьей-то личной работы говорят о чувствах и собственном опыте, породившем именно такие чувства, это делает наше взаимное влияние до какой-то степени рабочим инструментом. То же и с социометрическим выбором протагониста: его или ее воля к личной работе соединяется с тем, что нечто важно не только для этого человека.
Таким образом, все индивидуальные работы на сугубо личные темы были выбраны теми группами, в которых делались. Протагонист, «ищущий свою правду», – одновременно и уникальный человек со своей единственной жизнью и неповторимой личностью[4], и «голос из хора». Психодраматический метод проявляет и подчеркивает это соотношение, но само оно – отнюдь не специфика метода. Возможно, метод дает этому явлению форму и название, но не более того.
В какой-то мере любая психотерапевтическая или тренинговая группа – как имеющая заранее известную тематику, так и свободная от нее, – всеми своими действиями (спонтанными и довольно непредсказуемыми в каждый данный момент) отвечает все на те же вопросы.
Где мы? Что здесь важно для нас?
Глава 1. Близкое ретро,
или О чем шелестит трава забвения[5]
Когда погребают эпоху, Надгробный псалом не звучит, Крапиве, чертополоху Украсить ее предстоит. И только могильщики лихо Работают. Дело не ждет! И тихо, так, господи, тихо, Что слышно, как время идет.
Офелия:
Вот розмарин – это для памятливости: возьмите, дружок, и помните. А это анютины глазки: это чтоб думать.
Последние 15–17 лет мы жили быстро. Появилось, прошумело и как в воду кануло столько явлений, персонажей, слов… Наши надежды и опасения, иллюзии и привычки этих лет, где они теперь? Ушли, но дверь осталась приоткрытой, и из нее словно тянет сквозняком.
Из автомобильного приемника доносится: «Осень, в небе жгут корабли…» – усталый слух, разумеется, не включается: на то и шлягер, чтобы не слушать. И тут стерильные голоски «подпевалок» задушевно как мяукнут: «Ретро… Ретро…
В отношении участников групп в опубликованных текстах везде соблюдается принцип анонимности, а из протоколов сессий исключены некоторые сведения, делающие людей, семьи или организации узнаваемыми.
Впервые опубликовано в журнале «Психодрама и современная психотерапия», № 2–3, 2005.