Видоизмененный углерод. Такеси Ковач: Видоизмененный углерод. Сломленные ангелы. Пробужденные фурии. Ричард Морган
я вернулся в «Город утех», над Бей-Сити уже поднимался холодный голубой рассвет, и улица была влажной и переливалась стальным блеском после недавно прошедшего дождя. Я остановился в тени под опорами автострады и провёл так несколько минут, глядя на пустынную улицу, пытаясь обнаружить малейшее движение. Мне нужно настроить себя соответствующе, но в прохладном свете нарождающегося дня сделать это непросто. Голова раскалывалась от необходимости быстро обработать большой поток данных, а где-то на задворках сознания плавал образ Джимми де Сото, неугомонного демона.
«Куда ты направляешься, Так?»
«Нанести кое-кому органические повреждения».
«Хендрикс» ничем не смог помочь относительно клиники, в которую меня отвезли. Дийк пообещал Октаю показать диск, когда они вернутся «с того берега», и я заключил, что клиника находится на противоположной стороне залива. Вероятно, в Окленде. Но сама по себе эта информация не имела никакой ценности даже для ИскИна. Как оказалось, всё побережье залива кишело подпольными заведениями, где занимаются незаконной биотехнической деятельностью. Поэтому мне пришлось восстанавливать путь с самого начала.
«Закуток Джерри».
Тут от «Хендрикса» было больше прока. Отель недолго повозился с дешёвой системой защиты и вывел на экран моего номера подробное описание клуба. Поэтажный план, служба охраны, распорядки дежурств и смены. Я несколько мгновений изучал описание, разжигая задремавшую ярость, вызванную допросом. Как только небо за окном начало бледнеть, я нацепил кобуры с «Немексом» и «Филипсом», прикрепил нож «Теббит» и отправился задавать кое-какие вопросы.
Возвращаясь в отель, я не заметил признаков «хвоста»; когда я уходил, его тоже не было. Наверное, для него так будет лучше.
«Закуток Джерри» при свете дня.
Какой бы налет дешёвой эротической мистики ни окружал заведение ночью, сейчас от него не осталось и следа. Неоновые и голографические вывески на фасаде здания поблекли, превратились в кричащие безвкусные украшения на старом платье. Взглянув на танцовщицу, так и не выбравшуюся из стакана, я подумал о Луизе-Анемоне, замученной пытками до смерти, из которой ей не позволяет вернуться религия.
«Пусть это станет личным делом».
«Немекс» в правой руке превратился в символ принятого решения. Подходя к дверям клуба, я снял пистолет с предохранителя и передернул затвор. В утренней тишине металлический лязг прозвучал громко. Во мне начинала медленно подниматься холодная ярость. При моем приближении робот у дверей зашевелился, преграждая дорогу щупальцами.
– Мы закрыты, дружище, – произнес синтезированный голос.
Наведя «Немекс» на перемычку дверного косяка, я выстрелил роботу в мозговой купол. Возможно, оболочка купола и остановила бы пули меньшего калибра, но здоровенные плюшки «Немекса» разнесли электронный мозг на куски. На мгновение взвился сноп искр, и синтезированный голос пронзительно вскрикнул. Многочисленные щупальца судорожно