Завтра будет ещё лучше!. Владимир Владимирович Нащёкин
серого мирка, где на любую вещь нужно сначала заслужить право, отстояв в очереди. А потом с гордым видом уйти, когда товар утянут из-под носа более везучие и шустрые. – Зачем ты так?
– А иначе ты бы никогда не выбрала себе пижаму, – вздохнул сын, устало потёр виски. Затем обошёл здоровенную лужу и помог маме сделать это без лишних приключений. Хватит на сегодня триллеров – и так уже целую пижаму выбрали. Можно сказать, одержали эпическую победу. Такая удача случается далеко не каждый год.
– Но это же слишком дорого! Слишком дорого для нас! К тому же, я отдала последние деньги сестре – племянница заболела, а ты же знаешь, как им тяжело… особенно сейчас…
– Конечно… отдать последние деньги – это ты запросто, а потратить на себя – да ни за что на свете! А Юлька сама виновата – ей все говорили не подпускать к себе этого трепача Лёху: навешал лапши на уши. И бросил через два месяца – теперь ни алиментов, ни мужа! – Виктор начал традиционно заводиться, на него чужие семейные дрязги действовали как неожиданные удары кувалдой по голове: он одинаково не подпускал к себе как легкомысленных, напористо-крикливых девчат, готовых кинуться на шею первому попавшемуся парню, так и «расчётливых подгламуренных мадамов», считающих себя «розами среди навоза». Поэтому девушки у него давно не было, хотя знакомые девчата постоянно писали ему пламенные письма, а наиболее прыткие страстно требовали «непременно взять замуж, Витенька! Я же за-а-амуж хочу! Хочу только за тебя!»
Однако эти страстные особы почему-то испарялись, когда заходила речь о том, умеют ли они готовить и не унижает ли их глубокое достоинство отказ от клубных похождений в пользу тихих, но таких безумных с точки зрения жертв семейных ценностей.
– Ох… – кивнула мама. – Но здесь ты прав, конечно. – Согласилась она, что с ней случалось весьма редко. И едва не угодила в очередную лужу, но сын успел вовремя протянуть руку. – Они безалаберные… но родные нам. Значит – надо нести крест, который у нас. А деньги будут – это не главное в жизни. Всё будет, сынок. Только немного позже. Потом. Не сразу…
– Ну да, – усмехнулся Виктор, представив, как будет искать новых учеников для репетиторства среди местной безмерно одарённой молодёжи, чтобы хоть отчасти покрыть накопившиеся расходы. – Всё потом. Лет через двести на Марс полетим, да? Там и поселимся, чтобы не видеть всяких вымогателей, готовых с щенячьими глазами выселить нас из дома! Вот на Марсе и заживём, да?
– А знаешь… – вдруг со слезами в голосе заметила мама. – Ты у меня самый лучший. Горжусь тобой. Одни девок как перчатки меняют, вторые спились-скурились, третьи – сплошь высокомерие и понты кругом. За айфон соседей удавят. А ты детей учишь, даёшь им на занятиях лекарство от той пошлости и грязи, что нам по ТВ льют в уши всякие крикуны. Не полетим мы на Марс. Лучше будем пижамушку примерять. Она мне уже нравится. Давно такую хотела, представляешь?
Виктор хохотнул и с радостью кивнул, довольный тем, как они быстро решили острый конфликт, грозящий перерасти в драматический спор