Античная Луна. Валерий Юрьевич Костиков
пасти в овечьем забрале,
Черной метки на белых руках,
Черной мессы в лиловой тиаре,
Волчьей ямы в двуличных сердцах.
Небеса существуют для пенья,
Для полетов драконов и птиц.
«Возлюби!» – вот дорога к спасенью,
А Закон лишь граница границ.
Парижский Экстаз
part 1
1
Показалось,
Что химеры
В моей душе
Разом ожили и завыли
Оказалось,
Её галеры
Пошли в туше
И я был ранен навылет
2
Все тела остались расплавлены,
Все молитвы капелью стекли…
Это счастье быть обезглавленным
За щепотку нетленной земли,
Это счастье быть обескровленным,
Если крыша горит по краям…
Просыпаясь живым и несломленным
И хмельным, как Омар Хайям,
Но несчастье быть обезличенным
Пред мохнатой пастью святош,
Пропадая без Вести в обличии
Активиста мещанских лож
И несчастье быть обесславленным
Посреди суетной пыли…
Все молитвы остались расплавлены,
Все тела капелью стекли
part 2
1
Все молитвы сплетались в сплавы,
Все тела метелью неслись,
Я купался в фонтанах лавы,
Кувыркаясь то вверх, то вниз
Я парил в морях альбатросом,
Рассекал голубой простор,
Собирая кораллов россыпь,
В облаках цветущий узор
Я срывал в небесах незабудки,
Говорил о небе волнам,
Оставлял на древе зарубки,
Мировом, что лишь снится нам,
Проходил сквозь тёмные ходы
Подземелий древней земли,
Утопая в священных водах
Как источнике всех молитв
И тела отливались в птицу,
А затем возвращались в явь,
Может быть, это только снится,
Но весь мир этим сном объят
2
Но весь мир этим сном объят,
Словно ткацким кружась колесом.
Словно семь золотых ягнят
Нити жизни плетут в унисон,
Словно семь золотых ветвей
Открывают дорогу вдаль:
Шелестит шоколадом борей,
С глаз зефир срывает вуаль.
Словно семь золотых рогов
Напрягают тугую нить,
Где последний из ста шагов
Должен землю воспламенить,
Должен всё заключить в кольцо,
Выпуская на волю нас:
Я смотрю на её лицо,
И меня накрывает экстаз.
Нимфетка во ржи
Пестра, как маковое поле,
Зубаста, словно горностай,
Коль выпустишь тебя на волю,
Услышишь