На пути «Тайфуна»: На пути «Тайфуна». А теперь на Запад. Жаркий декабрь. Александр Калмыков
отразится. Фашисты уже поняли, что наша столица им не по зубам, и постепенно снижают интенсивность налетов.
– Еще какие-нибудь ошибки советского командования вы можете вспомнить?
– Думаю, правильно обороняться за три месяца войны мы научились. Вот только разведка у нас не налажена как следует. Немцы собирают для наступления огромные силы, а мы об этом ничего не знаем. Отсюда и неожиданные прорывы вражеских войск там, где их не ждали. Кстати, что касается разведки, то мы затрудним немцам ее проведение, если введем красноармейские книжки. У нас весь рядовой и сержантский состав не имеет документов. Как в таких условиях можно отлавливать шпионов, я даже не представляю.
– Это действительно наша большая недоработка, но такой приказ уже готовится.
– Тогда пусть поторопятся. Да, еще в бланках красноармейских книжек была допущена опечатка, а именно, на одной из страниц вместо точки была поставлена запятая. Когда немцы стали изготавливать фальшивые книжки для своих диверсантов, то там они исправили ошибку и поставили точку. По этому признаку можно было выявлять вражеских агентов.
– Значит, думаете, ошибка? – весело спросил Куликов. – Конечно, это большая тайна, но вам можно об этом сказать. В других документах тоже имеются такие вот ошибочки, и немцы неизменно клюют на эту нехитрую уловку, со всей своей педантичностью печатая в поддельных бланках «правильный» текст[8].
Начав разговор о диверсантах, я не мог не упомянуть о батальоне «Бранденбург-800». Но, конечно, о его существовании НКВД уже было известно, и Куликов сам мог рассказать мне о тактике немецких диверсантов:
– Подготовленных диверсантов не так уж и много. К нам чаще засылают обычных солдат вермахта, переодетых в нашу форму. Причем карабины и автоматы у них свои, русским языком мало кто владеет, так что выявить их не так уж и сложно. Когда я сюда ехал, в особом отделе дивизии меня предупреждали, чтобы я был осторожнее. Недавно они обезвредили такой вот отряд. Судя по соотношению потерь – десять к одному, и это несмотря на то, что немцы первые открыли огонь, диверсанты явно не проходили спецподготовку[9].
– Так вот, – вернулся я к обсуждению тактики и стратегии, – если налаживать систему обороны мы уже кое-как научились, то с умением наступать дела у нас обстоят очень плохо. После того, как мы остановим фашистов, наши фронты перейдут в контрнаступление, и к этому времени нужно подготовить новую теорию наступательных операций.
– Чем же плоха старая теория?
– В первую очередь надо значительно сузить полосу наступления и сосредотачивать на ней как можно больше артиллерии. Даже в конце войны, когда у нас появится в наличии много пушек, их будут устанавливать на очень узком участке прорыва. Плотность артогня достигнет сто-двести орудий на один километр фронта.
– Вот это да, – по-детски восхитился капитан. – Так наступать милое дело. Но сейчас у нас столько артиллерии нет.
– Но
Как ни странно, но этот способ выявления диверсантов прекрасно работал до конца войны.
Подлинный случай. Точнее, с нашей стороны один раненый и один убитый, с немецкой – девять убитых, один пленный. Еще одному удалось сбежать, но он был взят в плен позднее.