Тысяча ночей без тебя. Федерико Моччиа
что? А при чем тут это?
– А при том… Ты как будто дала ему разрешение на ложь, ты развязываешь ему руки и соучаствуешь в преступлении.
– Брось, Оля! Ты преувеличиваешь. Мы были в пабе не одни, там была куча народу! Нам было весело, мы даже сыграли вместе…
– Сыграли?
– Да, песню из заставки программы, которую я недавно посмотрела. Она называется «Одеон», это точная копия программы 70-х годов, может, ты видела оригинал, когда его показывали по телевизору.
– Хочешь сказать, что я старая?
– Когда ведешь себя так, то да.
– Так что вы играли?
– «Honky Tonk Train Blues» Кита Эмерсона.
– Ни разу не слышала.
– Теперь понимаешь? Ты старая.
Они вошли в большую столовую концертного зала. Хотя Оля и не работала здесь уже какое-то время, некоторые заметившие ее люди приветливо улыбались ей. Затем она передала Софии листочек бумаги:
– Вот, старушка взяла тебе талон на питание.
– Не такая уж ты и старая, раз вспомнила об этом!
Они встали в очередь. В столовой обедали женщины, девушки, мужчины – самые разные люди, которые работали в этом большом центре, который назывался «Редакция». Здесь находились радио, местное телевидение и, конечно, концертный зал и музыкальная школа для детей. София взяла поднос и передала его Оле. Они положили на него столовые приборы, небольшие ломтики нарезного батона в целлофановом пакетике и салфетки, поставили стаканы.
– Кроме шуток, – Оля была всерьез обеспокоена, – тебе не кажется, что ты позволяешь ему слишком много? Вводишь его в заблуждение…
София начала раздражаться. Уже даже нельзя пофлиртовать немного? Повеселиться, отвлечься. Но она понимала, что Оля была с ней не на одной волне, поэтому постаралась ответить ей вежливо:
– Да нет, не волнуйся, все в порядке. Он просто мне более-менее приятен и относится ко мне чуть лучше, чем все остальные, вот и все.
– Он и заинтересован сильнее других.
– Возможно, но так ли это важно? Мы пока еще не собираемся в отпуск и не начинаем новую жизнь в другом городе. Мы просто идем поужинать. Это всего лишь ужин. Все на свете ходят ужинать, так что не о чем так беспокоиться.
Между тем очередь продвигалась вперед. София и Оля, стоя бок о бок, начали накладывать себе еды – они поставили на поднос мясное ассорти и голубцы. Затем Оля взяла пельмени, а София – блины со сметаной и лососем.
– Все на свете меня не волнуют, – сказала Оля. – У меня есть ты, и я забочусь о тебе.
«Верно, – подумала София. – Об этом я не подумала. У нее ведь есть только я».
Оля ей улыбнулась:
– Я не даю себя отвлечь. И шучу только с тобой.
– И ругаешь ты только меня…
– Ты права, прости.
После этого ее спокойствие, кажется, вернулось обратно. Они молча продолжили двигаться в очереди. Оля выбрала суп с фрикадельками и клецками, а София взяла пирожки – ей нравились с говядиной. Они решили не брать десерт, потому что любимой Софией яблочной пастилы нет. Взяв две бутылки воды, они сели и начали, не торопясь, есть. Оля отправила в рот первую ложку и медленно жевала.
– Надо