Нюх потеряла. Хроники одного карантина. Марина Тайсина
из-за него меня было не видно, так и провезли через границу.
В эту историю никто не верит и говорит, что это невозможно, я тоже думала, что это такая легенда, потому что родители рассказывали ее всегда с юмором. Но это было на самом деле, и тогда маме было не до смеха. Ведь она повела себя как контрабандистка.
Мама уехала к папе в середине августа, в военный гарнизон Бернау. Но в середине декабря вернулась на родину, чтобы забрать меня. Поехать с ней он не мог: у военных на службе отпуск строго по расписанию.
И вот по дороге в Германию, на границе в Бресте мама предъявляет документы, а в моем свидетельстве о рождении указана фамилия моего биологического отца. В паспорте у мамы я тоже вписана, но без разрешения отца вывезти меня мама не может. От безысходности в ее голове созрел план пересечь границу незаконно. Говорит, у нее был путь только вперед. Она тщательно все продумала. Провела мне четкий инструктаж и сказала вести себя как мышка и молчать, иначе к папе не доедем (я считала его своим настоящим папой). Мой биологический отец – дальнобойщик, я толком его и не видела, и не помнила. Собственно, потому и документы переоформить родители не могли, так как он постоянно был в разъездах. «Выцепить папашу было сложно», – укоризненно и с презрением отзывается мама о нем до сих пор.
В общем, мама дождалась, когда все пассажиры пройдут таможенный и пограничный контроль. Зашла в кабинку. До груди пограничник ничего не видит из своего окошка. Напротив него висит специальное зеркало, чтобы был обзор вещей, которые перевозят с собой. Мама поставила перед собой этот чемоданище, родители называли его «гроссовским», за него – меня, и закрыла меня собой с другой стороны. На мне была такого же цвета как чемодан шубка (знаете, такие советские тяжелющие шубейки из мутона).
Мама до сих пор не понимает, как пограничник не увидел меня в зеркале, которое висит за ним и отражает все, что в кабинке. Может, и правда, я просто слилась с этим чемоданом по цветовой гамме. Проверяющий спросил у мамы, почему она без ребенка, мама даже не помнит, что она ответила. Но что-то соврала, хотя раньше была уверена, что не умеет лгать. В голове у нее крутилась одна мысль: пробежать по перрону до поезда, успеть сесть в вагон, чтобы никто не остановил. И мы добежали, поезд нас дождался, мы успели сесть. По ходу движения маму больше никто не проверял, поляки документы не смотрели.
Настоящий скандал разразился в гарнизоне, все стояли на ушах, когда узнали, что контрабандой, без документов к ним перевезли ребенка. Но папа каким-то образом все порешал: сумел договориться и уладить этот вопрос. Он ведь может дойти до кого угодно, если ему это нужно (меня вписали в мамин загранпаспорт). В итоге в отпуск мы ехали без каких-либо препятствий. Это при том, что документы на меня так и не были оформлены. Так я и жила, нигде не зафиксированная девочка, но передвигалась между странами без вопросов.
Документы на меня переоформили уже в Казахстане, когда я пошла во второй класс. В первый я пошла по фамилии папы, но по