Метафорическая призма. Ирина Борисовна Седова
пьяный. Но когда же он успел напиться? Последние пять часов они были рядом, он точно ничего не пил, и даже если бы выпил тайком, она бы учуяла запах.
– Вот ты, Катька, дура! Кому орёшь-то? – кряхтя, отец поднялся на ноги, и пошёл, спотыкаясь, дальше.
– Мы точно туда идём? Пока ты падал, кажется мы сменили направление.– Катя теперь плакала, не переставая.
– Если сменили, значит вернёмся к дороге, как ты хотела.
Несколько минут шли молча, хватаясь за деревья. “ Господи, ну почему всё так сразу? И контролеры, и страшная Икша, теперь ещё это. Мама, наверное, уже с ума сошла и обзвонилась”, – думала Катя.
– Вот видишь, из ельника вышли. Начался смешанный лес, значит дачи уже рядом. Только, бля, ноги стали промокать.
Отец запыхался, как будто только что поднялся пешком на 17-ый этаж. Оба сели на поваленное дерево и посмотрели вниз. Оказалось, что трава, по которой они шли после ельника, растёт не из земли, а из воды.
– Ааа, это болото, я же говорила! Мы сейчас тут утонем и никто не найдёт. – Катя поджала ноги, как будто вода поднималась, и заорала. – На помощь! Помогите! Ау!
– Нормально, обойдём! – отец, шатаясь, пошёл немного в сторону, но под ногами продолжал раздаваться всё тот же чавкающий звук.
– Пап, давай вернёмся назад, там хоть дорога. Уже совсем стемнело, мы заблудились и зашли в болото. У меня все ноги промокли и становится холодно.
– Ну куда вернёмся-то? Назад тоже заблудиться можно. Ноги высушим дома через пятнадцать минут.
– Ты про пятнадцать минут говоришь уже целый час, а они всё не проходят.
– Чёрт! – Отец скомкал в руке и отбросил в сторону пустую сигаретную пачку. – Растянуть не получилось.
– Пап, надо остановиться и послушать. Населенные пункты всегда слышно. Машины, собаки, музыка.
– Ну ты умка! – отец, покачиваясь, замер.
Сначала было слышно только комаров. Потом где-то далеко за спиной простучала электричка. Впереди залаяла собака, и Катя, обогнав отца, пошагала на звук, вытирая слёзы.
Из леса вышли в полной темноте. Дома сначала показались незнакомыми, но потом путники сориентировались.
Мама стояла у калитки с фонариком. Увидев её, Катя, наконец, зарыдала во весь голос и побежала вперёд.
– Ну что ж вы так долго? Что случилось? Почему ты вся мокрая? – Мама с ужасом оглядела Катю. Потом направила луч фонарика в сторону шаркающих шагов. Отец, спотыкаясь, закрыл лицо ладонью, прошёл мимо неё в калитку, рухнул на диван на террасе, не снимая мокрых кроссовок, и заснул снова с открытым ртом.
Потом было несколько месяцев непонятного ужаса. Отец был странным теперь всегда. После того, как он несколько раз проспал работу, его уволили. Если он был дома, то почти всегда или спал, или искал что-то в маминых шкатулках и сумочках. Катя боялась возвращаться из школы раньше мамы, а мама ничего толком не объясняла, только плакала, худела и ссутуливалась. Катя боялась с кем-то дружить, потому что пришлось бы делиться переживаниями и объяснять, почему нельзя пойти к ней в гости. А она не могла объяснить, что