На плотной земле. Стихотворения. Пётр Мамонов

      День – крылатая победа.

      День – все войско полегло.

      По лесам бегу я в кедах

      самому себе назло.

      Я погрузился в этот вечер,

      во весь покой его, до дна.

      Я погрузился, и на плечи

      легла мне полная луна.

      Летит ли жук,

      закат ли протяжен,

      лежит ли груда кирпичей у дома —

      Все это дорого мне, все знакомо.

      Вот с этим я всем сердцем сопряжен.

      Не побегу в тропическую даль,

      в пучины скал, сияющих зловеще.

      Останусь здесь, где Бог меня узнал,

      среди листочков, червячков и трещин.

      Соленое теплое море,

      будто бочонок с селедкой.

      Сын удалился в евреи

      спокойной и твердой походкой.

      Другой в колебаньях и шквалах

      моей златоглавой Москвы.

      Я роюсь в чердачных завалах

      и думаю: вместе ли мы?

      И с тем, кто застыл неподвижно;

      и с тем, кто бежит в никуда…

      Веселое солнышко вышло,

      Сияет морская вода.

      Какие там моря и океаны!

      Винд-серфинги, курорты и винцо!

      Зелеными ветвями осиянный,

      я прозреваю Господа лицо.

      Лицо все тонкое, из тонких паутинок.

      Жемчужное, как капельки росы.

      Прозрачное, как слабый ропот льдинок,

      запутавшихся в рыжие усы.

      Не хочется быть лодочкой, влекомой

      дурацким парусом по прихоти чужой.

      Не хочется в лицо глядеть знакомым,

      не хочется асфальт топтать ногой.

      Ноги вязнут в травах,

      на плече слепень.

      В солнечных забавах

      мой проходит день.

      Почему я в травах?

      почему слепень?

      В солнечных забавах

      прокатился день.

      Я люблю, как к рукам

      прикасается дерево.

      Мне нравится, что я сделал

      это все сам —

      напилил, наколол, натаскал, уложил.

      Намотаю я осень на палец,

      желтых листьев незримую нить.

      Волчьей ягоды красный хрусталик

      мне прикажет немного пожить.

      Дотянуть до ненастья и стужи,

      до зимы, до её огонька.

      И проснуться, и знать, что ты нужен,

      и в усы улыбнуться слегка.

      Кто разрешил мне здесь родиться,

      стоять спокойно у реки,

      смотреть и слушать, как синица

      шуршит в объятиях руки;

      и как журавль, тот, что в небе,

      клекочет, ждет, зовет меня?

      Растут нежданные побеги,

      и я почти люблю себя.