Тим. Виктор Гутеев
у этого харя молодая, да ростом не вышел. Тридцать монет, – тихо рассмеялась она, – спешу тебя, сестра, поздравить, последнюю заваруху ты горбатилась на Снэма.
– Когда спорили, ты, Дара, по-другому пела, – с ноткой обиды ответила вторая.
– Само собой, мы же сёстры. Выиграй ты, глядишь, и мне перепало бы. Ведь так?
– Конечно. Я, кстати, тоже на тебя рассчитываю.
– Даже не надейся. Я придурку Снэму отдам свои деньги? Да ни в жизнь.
Молча глядя на Тима, та, которую звали Дара, какое-то время задумчиво жевала губы.
– Ты идёшь с нами, – сообщила она Тиму, – брось, – повысила голос, видя, как тот засуетился, пристраивая телегу.
Шли там, где бывать ещё не доводилось. Поднявшись на две палубы и свернув с магистрального, ведущего вдоль всего крейсера широкого прохода, оказались в ярко освещённом зале. В другое время Тим глаза бы сломал, рассматривая громоздкие колоннообразные агрегаты.
Рядами возвышаясь на протяжении всего зала, мигая индикацией, агрегаты наполняли пространство слабым схожим с шумом ветра звуком. Некоторые из них, похожие на широкие стволы деревьев, были обесточены и совершенно безжизненны. Возле одного увидел разбросанные инструменты и снятые кожухи. Мельком взглянув на копошащихся в теле агрегата техников, наполненный недобрым предчувствием Тим даже не обернулся.
Выбравшись из агрегатного отсека и миновав полутёмную жилую палубу, вышли к лифтам.
– Трюм, – отчётливо сказала Дара.
Створки закрылись, кабина пошла вниз.
Стоя лицом к дверям, Тим услышал, как что-то упало на пол, прозвучала команда лифту. Кабина встала, но створки остались закрытыми.
– Подними, – приказали уже ему.
На полу кабины увидел блестящую безделушку, которую одна из сестёр то и дело подбрасывала на ладони.
Тим нагнулся, протянул руку, и из глаз посыпались искры. За мгновенье до удара вышколенные в лесах Вирона рефлексы взвыли об опасности, но уклониться от летящего в лицо ботинка не успел. На миг забыл собственное имя. Едва начав соображать, понял, что стоит на четвереньках и пачкает пол лифта хлещущей из носа кровью.
Следующий удар пришёлся в бровь. Била рукой. Сознание Тим не потерял, но левый глаз опух и закрылся. Укрываясь от посыпавшихся с двух сторон ударов, Тим подтянул к груди колени и прикрыл голову руками.
– Вставай, – услышал вскоре перебиваемый сбитым дыханием голос.
– Встал, грязь, – приказали ещё раз.
Уперевшись в дверь, оставив на металле кровавые кляксы, Тим с трудом поднялся и повернулся к сёстрам.
– Не перестарались? – без тени сочувствия, рассматривая разбитое лицо, спросила одна другую.
– А ты уверена, что он не отсветил под камерой?
– Уверена, – заявила та, – контроль отсеков включают только при нападении, так что его рожа запечатлелась только в памяти Снэма.
– Выходит,