Вся жизнь – игра! Актёрские байки и истории. Голиб Саидов
был духовного звания, – сухо отозвалась Нина Николаевна.
В телефоне хрипело, сипело:
– Что? Духовного звания? Раввин? Он был раввин?
– Нет! – ответила Нина Николаевна голосом, дребезжащим от удивления и взволнованности. – Он был протоиерей.
– Как? Кем?
– Он был протоиереем, – повторила Нина Николаевна еще более нервно.
– Ах, просто евреем! – обрадовался мистер Лившиц.
У Нины Николаевны холодный пот выступил на лбу.
– Я, мистер Лившиц, сказала…
Телефон еще две-три секунды похрипел, посипел и перестал работать. А через неделю нью-йоркские Абрамсоны, Шапиро, Коганы, Соловейчики и Лившицы устроили грандиозный банкет «гениальному артисту Качалову, сыну самого простого еврея, вероятно, из Житомира». Василий Иванович с необычайной сердечностью рассказывал об этом пиршестве с фаршированными щуками, цимесом и пейсаховкой, где были исключительно «все свои»:
– Очень было приятно. Весело. Душевно. Сердечно. Очень, очень.
Чаёк
В Художественном театре шла очередная кампания по борьбе с пьянством. В. И. Качалов придумал такой трюк. У него на столике в гримерной стоял стакан в подстаканнике. Оттуда торчал черенок ложки, и в темной жидкости плавал кусок лимона. По виду – крепкий чай, а на самом деле это был коньяк.
И вот однажды в гримерную к Качалову зашел сам В. И. Немирович-Данченко. Они о чем-то заговорили, заспорили, и Немирович машинально отхлебнул из этого стакана. Качалов похолодел – тайна его была раскрыта. Немирович однако же никакого вида не подал, продолжал свою речь и время от времени прикладывался к «чаю с лимоном». Через некоторое время стакан сделался пуст, и после этого режиссер покинул гримерную Качалова.
Лучшая защита – нападение
Елена Николаевна Гоголева была очень щепетильна в вопросах театральной этики. В частности, страстно боролась с малейшим запахом алкоголя в стенах театра. Но однажды она была в гостях в подшефной воинской части, и там ее уговорили выпить рюмку коньяку.
Переживая за случившееся, тем же вечером придя на спектакль, она встретила актера Никиту Подгорного.
– Никита Владимирович, – сказала она ему, – простите, Бога ради! Нам с вами сейчас играть, а я выпила рюмку коньяку!
Подгорный, в котором к тому времени «стояло» этого напитка раз в двадцать больше, тут же не преминул возмутиться громогласно:
– Ну, как же Вы так, Елена Николаевна! То-то я думаю: от кого это коньячищем разит на весь театр?!
Е Гоголева
Что такое водевиль
Педагог Щукинского училища ставит перед молодым актером режиссерскую задачу:
– Представьте себе, дорогой, что Вы едете на дачу к любовнице. Выходя из электрички, Вы видите, что из соседнего вагона выходит её муж. Вы соображаете, что ему ехать на автобусе минут сорок, хватаете такси, доезжаете за двадцать