Другая дверь. Михаил Климов
книге, это всё важно. Но важней, почему-то не результат, а процесс, адреналин в крови, уверенность в своих силах, готовность к любым неожиданностям.
Зов предков или милость Божья?
Кто знает, так есть, и всё…
А вот почему не любил? У Губермана есть такой «гарик»:
Бывает – проснешься, как птица,
крылатой пружиной на взводе,
и хочется жить и трудиться;
но к завтраку это проходит.
Вот поэтому, как-то с годами пыл юношеский утихает, любой пафос, а в таком драйве пафоса полно, кажется нелепым, а ты сам, если попадаешь в него – несуразным и смешным. Нет, без него нельзя, но насвистывающий что-то бравурное во время бритья (он иногда подбривал себе щеки, чтобы не казаться неухоженным и брошенным) наш герой показался сам себе в зеркале настолько глупым, что даже щёку порезал, чего не случалось с момента ухода от Варвары.
Хотя радоваться, если по большому счету, было с чего. Всю ночь, даже пока он спал, крутился в голове у Прохорова эпизод из фильма «Девять дней одного года»…
… смотри-ка, получается, Федерико прав, но не дошёл до конца. Не только филологи, все мы мыслим не словами, а картинками и цитатами, вон на полторы минуты вторая ссылка…
… эпизод из фильма «Девять дней одного года», в котором молодой Баталов, узнав, что облучился и скоро умрёт от радиации, говорит врачу: «Если есть какое-то средство, пусть непроверенное, но хоть какая-то надежда на него имеется, согласен, пробуйте на мне…». Конечно, в фильме слова были другие, но смысл – именно такой, наш герои помнил это хорошо, точнее, вспомнил вчера вечером, фактически ночью, после тридцати лет, прошедших с последнего просмотра, и с тех пор все время картинка повторялась в сознании, как гифка на компе.
Горностаефф вчера после наезда прапрадеда честно предложил поменяться местами.
– Кто-то должен быть здесь… – затряс руками он, явно обижаясь, что его заподозрили в трусости и бегстве от собственного эксперимента. – Мало ли что может случиться, ручка та проклятая опять обломится. А ведь она – единственное связующее звено между тем временем и этим, если её потерять, то назад не вернешься уже никогда. Машина ведь в нашем времени находится, она как бы выбрасывает тебя в другое, как рак метастазы, но сама-то тут. И если ручка отломится или просто ударишься и забудешь, где она – всё, Ка mate! Что по-маорийски, означает – «сдохнешь», точнее, «я сдохну», но это не имеет значения, как кажется… Поэтому кто-то должен быть здесь, вон в той комнате, чтобы, если что пошло не так, дёрнуть ручку и вернуть пассажира назад… Я потому к вам и обратился, что вы мне поверили, а с какой стороны ручки буду, мне всё равно, даже туда, назад, интереснее…
– Ну, почему обязательно сдохнуть? – задумчиво сказал Слава, запал его как-то неожиданно прошел. – Там тоже люди живут.
– Я догадывался, что и вы там побывали… – удовлетворённо кивнул Горностаефф. – И это ещё одна причина была искать именно вас…
Запал его тоже прошёл и говорил он совершенно спокойно.
– А окно зачем? –