Dichtung und Wildheit. Комментарий к стихотворениям 1963–1990 гг.. Сергей Магид

      Я всерьез готовился к испытаниям.

      В личное время продолжал читать Камю и Сартра из своего уже зачитанного Краткого курса истории экзистенциализма.

      Пока человек жив, для него ничего не потеряно, он есть свободное незавершённое существование.

      Укреплял себя Хайдеггером.

      Жизнь есть бытие-к-смерти, всё остальное – Sorge[6].

      В карауле, стоя на вышке 6-го поста у самой кромки девственного партизанского леса, будил спящие хвойные дебри, распевая афоризмы из «Заратустры» («Заратустру» купил в 1965 г. в букинистическом на Литейном за пять рублей). Афоризмы помнил наизусть.

      Поистине, человек – это грязный поток.

      Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться нечистым.

      Как же хотел бы ты возродиться, не обратившись сперва в пепел.

      И т. д.

      И поскольку моё дело вовсе не литература, а проблема Grenzsituation[7], и по призванию я экзистенциолог, т. е. наблюдатель человека, как он есть сам перед собой внутри своей единственной жизни, переходящей в смерть, и поскольку только это и достойно изображения, я расскажу о вещах так, как они стали.

      Сцена 1

      Марций

      Дерусь с одним тобой. Ты ненавистней

      Мне, чем клятвопреступник.

      Авфидий

      Ты мне – также.

      Гнусней мне ты, и злость твоя, и слава,

      Чем африканский гад. Готовься к бою!

      Марций

      Пусть тот, кто дрогнет первым, будет проклят

      И станет победителю рабом.

      Авфидий Коль побегу, трави меня, как зайца.

      «После ужина ко мне в каптерку», спокойно так, без всякой интонации.

      «Есть, товарищ старший сержант!», отвечаю в той же манере.

      Вопросы давно не задаю. Вопросы вслух задаёт только самоубийца. Солж, он когда описывал эти свои правила на зоне, все эти детские считалочки типа «не верь, не бойся, не проси» и тому подобное, не сказал о самом главном, а самое главное, не знаю, как на зоне, а в войсках, – не попадайся на глаза.

      Первое правило устава: ни о чем не спрашивай.

      Не спрашивай, когда что начнется или когда что кончится, не спрашивай, какой рубон сегодня дадут и дадут ли его вообще, ни в коем случае не спрашивай, что тебе делать и куда копать, а если скажут, куда, не спрашивай как, а если скажут, как, не спрашивай, чем, словом, не привлекай внимание к своей заднице.

      А только смотри и слушай.

      Поэтому ни о чём Вовка не спрашиваю, проявляю полное равнодушие к судьбе и в то же время полную к ней готовность. Т. е. действую в рамках amor fati[8].

      Это его задевает, по глазам вижу. Ведь каждого вовка видишь насквозь.

      Взгляд у Вовка меняется. Становится