Медовый месяц под прицелом. Марина Серова
Не люблю, когда со мной обращаются, как с хрустальной вазой. Я умею сама за себя постоять, а охранять «хрустальные вазы» – моя работа.
– Здравствуйте, Никита Андреевич, – ответила я любезностью на любезность.
Должна признать, что мой новый клиент произвел на меня должное впечатление. При других обстоятельствах я бы даже позволила себе им увлечься, но я на работе, поэтому здесь нет места сантиментам. Потому что там, где доминируют чувства, ослабевает разум, засыпает бдительность, и ты рискуешь себя скомпрометировать как профессионала.
– Никита Андреевич, я бы хотела попросить вас не называть меня по отчеству. Я согласна на Женю, в крайнем случае на Евгению, но только без отчества, – высказала я свою просьбу, с которой почти всегда начинаю знакомиться с неизвестным человеком, а особенно с клиентом.
Дело даже не в том, что обращение друг к другу по имени-отчеству добавляет в отношения людей официальность, а просто потому, что я ненавижу своего отца. Никак не могу простить ему то, что он так скоро женился на другой после смерти мамы. Может, это сказывается еще детский эгоизм, а может, просто моя маленькая месть за то, что он не смог уберечь маму.
– Тогда и у меня идентичная просьба, Женя. Признаться, я вообще не люблю всякую официальность, поэтому давай будем на «ты». – Никита мне улыбнулся так, что все мои мрачные мысли улетучились в один момент, и я простила ему, что он невольно напомнил мне об отце.
– Договорились, – улыбнулась я ему. – Мне можно пройти или мы будем беседовать прямо здесь? – поинтересовалась я у хозяина квартиры.
– Ох, – спохватился Никита, – извини, Женя, что-то я задумался. Проходи, конечно. Сейчас познакомлю тебя со своим сыном Егором.
Я прошла в гостиную, и у меня аж в зобу дыхание сперло от представшей перед моим взором картины. Не буду подробно описывать интерьер, просто поверьте мне на слово, что все было на высшем уровне. Со вкусом и ничего лишнего. Я не нашла ни одной дурацкой картины кисти бездарного художника, которыми сейчас кишат наши рынки. На стене висели хорошие копии Брака и Пикассо, которые превосходно смотрелись в комнате.
– Тебе нравятся кубисты? – поинтересовался Никита, перехватив мой восхищенный взгляд.
– Да, очень, – подтвердила я его догадку. – Удачные копии.
– Согласен. Жаль, на подлинники пока не тяну, но надеюсь, что когда-нибудь у меня будет такая возможность. А еще больше мне хочется иметь свою картинную галерею. Но это тоже пока только мечты.
– Мечты – это хорошо, – поддержала я начатую тему, – с ними жить легче. Так где твой сын?
– Егор, иди сюда, – позвал Никита.
Из соседней комнаты вышел симпатичный малыш, который был точной копией своего папы. Те же лукавые голубые глаза, которые резко контрастировали с темными волосами. Малыш, несмотря на свой юный возраст, был достаточно крепким, впрочем, и здесь он тоже был в папу. Я немного засмущалась, когда на меня пристально уставились две пары одинаковых глаз, только одни