В погоне за счастьем. Дуглас Кеннеди
что последует дальше: судя по всему, Леланд решил, что художественной редакции требуется только одна писательница, и это будет Лоуис.
– Да, – тихо прозвучал мой голос, – я знакома с Лоуис.
– Талантливая журналистка.
Если бы я желала немедленного увольнения, то могла бы добавить: «Да, и я видела, как она с тобой заигрывает». Но вместо этого я лишь кивнула головой.
– Не хочешь рассказать мне, в чем дело, Сара? – спросил он.
– Разве вы не удовлетворены моей работой, мистер Макгир?
– У меня нет серьезных претензий к тебе. Ты пишешь действительно неплохо. И быстро. Если не считать сегодняшнего дня, на тебя всегда можно было положиться. Но меня волнует то, что в последнее время ты постоянно выглядишь усталой, какой-то отсутствующей и работаешь просто на автомате. Кстати, я не единственный, кто это заметил…
– Понимаю, – как-то неопределенно произнесла я.
– У тебя какое-то горе?
– Нет… ничего страшного.
– Тогда, может… дела сердечные?
– Возможно.
– Ты явно не хочешь говорить об этом…
– Извините…
– Извиняться совсем не обязательно. Твоя личная жизнь – это твоя личная жизнь. Но только до того момента, пока она не затрагивает работу. И хотя я, как старый газетчик, выступаю против корпоративной идеологии, мои боссы полагают, что каждый, кто трудится в этих стенах, должен быть «командным игроком», по-настоящему преданным журналу. Ты же, боюсь, отстранилась от коллектива – до такой степени, что многие считают тебя высокомерной и заносчивой.
Для меня это было новостью, и я глубоко огорчилась.
– Я вовсе не пытаюсь быть высокомерной, сэр.
– Ощущение, Сара, это всё, тем более в коллективе. А у твоих коллег есть ощущение, что тебе лучше быть где угодно, только не в «Лайф».
– Вы собираетесь уволить меня, мистер Макгир?
– Я не настолько суров, Сара. Да и ты не сделала ничего такого, чтобы заслуживать увольнения. Однако я бы попросил тебя подумать о том, чтобы работать на нас независимо… скажем, на дому.
Тем же вечером, накачиваясь красным вином у Эрика дома, я посвятила брата в подробности своего разговора с Леландом Макгиром.
– Так вот, после того, как он оглушил меня предложением работать дома, он изложил свои условия. Полгода он будет держать меня на полной ставке – и за это я должна буду каждые две недели приносить по рассказу. Меня больше не будут считать сотрудником «Тайм энд лайф», я буду просто фрилансером, так что никаких благ и преимуществ.
– Поверь мне, это и есть самое большое благо – не ходить по утрам в офис.
– Я уже думала об этом. Но все-таки не представляю, как я смогу работать сама по себе.
– Ты же говорила, что давно мечтаешь писать беллетристику. Теперь у тебя появляется отличный шанс…
– Я уже отказалась от этой идеи. Какой из меня писатель…
– Тебе всего лишь двадцать четыре. Не надо списывать себя раньше времени. Тем более что ты толком еще и не пыталась писать.
– Понимаешь,