Аристократ. Пять грязных искусств. А. Райро
заполонили пороховой дым, вонь и жар открывшегося портала. Запах взорвавшейся смеси стоял чудовищный. Такое ощущение, что прорвало канализацию сразу всего городского квартала.
У меня оставалось еще секунд пять до закрытия портала, и с таким ранением я бы смог до него добраться. Успел бы, пока полицейские сбиты с толку взрывом.
Но, черт…
Пуля… пуля, что вошла в мое бедро…
Боль от нее оказалась настолько сильной… чудовищно сильной… такой, что помутилось сознание. Нижнюю половину тела парализовало, и сил хватило лишь на то, чтобы коротко, с хрипом, вдохнуть и приоткрыть глаза.
Перед носом мелькнули грубые ботинки инспектора, вымазанные черной ваксой, а потом я услышал его голос:
– У меня приказ взять тебя живым, Питон, желательно с пулей в теле. Именно с этой пулей. Но будь моя воля, я бы с удовольствием пустил ее тебе в лоб… потому что твое место только в аду. – Он помолчал и добавил шепотом: – И там тебя уже ждут, Рэй…
Глава 4. Знакомство с Херефордом
Запах.
Это первое, что я почувствовал, когда очнулся.
Он и привел меня в сознание. Во рту появилась горечь, нос уловил вонь азотного анестетика и серы. Кажется, так пахнет состав сковывающей сыворотки, которой не гнушаются пользоваться полицейские. Я лежал в липкой полудреме, раскинув руки, и думал о запахе целую вечность…
Но тут в затуманенном сознании вспыхнула картина моего задержания: вот я сжимаю горло Хиггинса, и дуло «питбуля» холодит мне затылок, а вот, уже через пару минут, пуля прошивает мое правое бедро.
Дьявол.
Глаза распахнулись сами собой. Я поморгал и кое-как сфокусировал взгляд.
Надо мной висела многоярусная люстра из синего хрусталя. На мгновение показалось даже, что она срывается, не выдержав собственного веса, и летит прямо на меня. Огромная, тяжелая, надвигается, сверкая стеклом и металлом.
По влажной спине пронесся холодок.
Подобную люстру я уже видел в детстве, на листовке, посвященной открытию новой, третьей по счету тотемной структуры – Ордена Волка. Он занимался исполнением наказаний.
В стенах его многочисленных тюрем казнили природных адептов. Тех, кому не нужен овеум, чтобы извлекать и управлять кодо. Особо опасные адепты объединяли природную мощь с боевыми искусствами и техниками, говорят, смесь после этого выходила адская.
Я же создавал для себя не природную, а химическую силу, и делал это с помощью овеума. Наркотик давал мне суточное кодо с индексом не больше «ноль-шести». Этого хватало, чтобы подделывать побрякушки не самого высокого качества. Я не имел отношения к полноценным природным адептам, и вряд ли Орден Волка снизошел бы даже до моей казни.
Но тогда что делает надо мной эта паршивая люстра? Точнее, что под ней делаю я?..
Взгляд сам собой бегло считывал обстановку: большой каменный зал, камин в углу, лепнина и фрески на потолке, дорогая золоченая мебель, картины. Сам же я лежал на широком столе прямо посередине гулкого помещения, ровно под