Лицензия на убийство. Том 2. Алексис Опсокополос
понимаете, что впервые в нашей тюрьме не сможет быть отпразднован День Благоденствия? И не только в тюрьме, но и на всём Олосе этот великий праздник будет испорчен! Многие цванки не смогут его отметить как положено!
Переполняемый эмоциями начальник тюрьмы не заметил, как перешёл на свой родной язык, высказал на нём комедиантам всё, что о них думает, потом спохватился и опять перешёл на человеческий:
– Каждый заключённый цванк имеет право в День Благоденствия получить ылык. Даже сидящий в камере смертников! Я уже молчу про законопослушных граждан. По негласной традиции, ежегодно накануне праздника ылыки привозят к нам, чтобы под нашей защитой и моим личным контролем они были переданы в каждый дом на Олосе, где живут цванки. Это святая традиция! А вы уничтожили наши ылыки! Это большая проблема!
Находящиеся в бегах и обвиняемые в нескольких убийствах комедианты вкладывали в понятие «большая проблема» несколько иной смысл, но перед полковником им всё равно было неудобно.
– А нельзя по-быстрому ещё заказать? – спросил Лёха и, чтобы не казаться совсем уж бесчувственным, добавил: – Мне очень жаль, что так получилось.
– Ещё заказать? – цванк почти простонал. – Ылыки выращивают целый год в особых условиях и специально к этому дню! Негде ещё заказать! Выращивается ровно столько, сколько нужно!
Начальник тюрьмы сокрушённо покачал головой и тяжело вздохнул. Он подошёл к незваным гостям, хотел сказать что-то ещё об испорченном празднике, но вместо этого принюхался, скривился и спросил:
– А почему от вас так воняет?
Комедианты посмотрели друг на друга и тоже принюхались.
– Я ничего не замечаю, – добродушно сказал Жаб.
– Да я, если честно, уже тоже, – добавил Лёха.
– Издеваетесь? – цванк поморщился. – От вас такая вонь идёт, что глаза режет; вы воняете этой кхэлийской дрянью – забыл, как она называется.
– Она называется хэнлорыж, – вежливо сообщил Ковалёв. – Мы почти сутки прятались в ящиках с этой гадостью, прежде чем в ящики с вашими ягодами залезли.
– Что? – закричал полковник, который уже не мог себя сдерживать. – Вы ылыки ещё и этим дерьмом провоняли? Мало того что большую часть передавили, так остальное провоняли? Я сейчас вас обоих лично пристрелю!
Начальник тюрьмы, не сводя ненавидящего взгляда с комедиантов, стал шарить правой ладонью по поясу, пытаясь обнаружить там кобуру, но, к счастью Лёхи и Жаба, её там не оказалось.
– Увести их в карцер! – заорал полковник так громко, будто этот приказ должны были услышать в самом дальнем уголке тюрьмы.
Конвоиры, тоже точившие зуб на испортивших им праздник чужаков, с нескрываемой радостью принялись выполнять приказ.
– Ты должен нам помочь! – крикнул Ковалёв начальнику тюрьмы, но полковник уже отвернулся к окну и никак не отреагировал на эти слова.
– Прекратить разговоры! – сказал дежурную фразу один из конвоиров и ткнул Лёхе в спину стволом электронного карабина. – На выход! Быстро!
Ковалёв сопротивляться