Ничего личного. Олег Бойко
– следователь в районном УВД, и еще один – репортер в краевой газете – он-то меня и притащил сюда из Краснодара.
Из оставшихся десяти девчонок три уехали учиться в Москву и Питер, и больше о них никто ничего не слышал, остальные же все нашли свое место здесь: кто – в одном из множества пансионатов и баз отдыха, кто – в больнице, кто просто домохозяйкой. Даже первая красавица нашего класса, вечно задиравшая нос и строившая из себя королеву, к которой на кривой козе нельзя было подъехать, и та жила с бывшим физруком из соседней школы и работала кассиром на автобусной станции. Печально, если не сказать больше.
Так что со своей квартирой в Москве, машиной и работой (а еще я не нашел ничего лучше, чем прийти на этот праздник в костюме и при галстуке) я был там словно не в своей тарелке. Да, я не приезжал сюда последние тринадцать лет, но вовсе не потому, что зазнался, а совершенно по другой причине, о которой не хотел говорить. Зато буквально каждый считал своим долгом обратить на это внимание и спросить, не слишком ли все просто для меня, как для жителя столицы? И хоть бы кто-нибудь из них самих сказал, что недоволен своей жизнью. Наоборот, каждый пытался убедить, что это именно то, к чему он стремился всю свою сознательную жизнь. Но стоило только мне сказать, что едва свожу концы с концами, как я в ответ посыпались упреки в том, что прибедняюсь. Сплошное лицемерие и, возможно, зависть. Было бы чему завидовать…
Вот поэтому в какой-то момент я решил ненадолго отойти в сторону. Сидел на холодном пластиковом кресле построенных совсем недавно трибун у края школьного футбольного поля, смотрел в сгущающиеся сумерки и пытался выгнать из головы дурные мысли о прошлом. Знал, что стоит только вернуться в компанию, как они тут же растворятся, но, признаюсь, иногда помучить себя такими воспоминаниями бывает даже приятно – это, наверное, одна из форм мазохизма.
Накрапывал дождь. Я медленно опустил веки и подставил лицо его мелким каплям, колющим кожу микроскопическими иголочками. Услышал торопливые шаги и снова открыл глаза.
– Сань, ты чего тут один сидишь?
Спивакова Юлия, она же Юлька-медсестра. Одноклассница и лучшая подружка моей бывшей девушки, которая получила свое прозвище из-за профессии своей матери, заведовавшей родильным отделением в местной больнице, и потому что время от времени снабжала школьную аптечку всякой мелочью с маминой работы. Пошла по материным стопам и теперь работала там же медсестрой.
Минимум макияжа, как всегда хрупкая с виду, с аккуратно уложенными волосами, в весьма целомудренном шерстяном платьице. Одна из тех девушек, которым не нужны «мэйк-ап» и «пуш-ап», чтобы подчеркнуть свою по-настоящему женскую красоту.
– Да так… Вышел воздухом подышать…
– Грустишь?
– Не обращай внимания, Юль… Просто нахлынуло…
Я постарался выдавить из себя некое подобие улыбки, наши глаза на мгновение встретились, и я уловил в ее взгляде, как мне показалось, искреннее участие и даже