Дань уважения Венедикту Ерофееву и его бессмертной поэме «Москва – Петушки», переосмысление его описания старика Митрича и его внучка:
«Необычен был этот звук, и чертовски обидно, что я не могу его как следует передать. Он не говорил, а верещал. И говорил не ртом, потому что рот его был вечно сощурен и начинался откуда-то сзади. А говорил он левой ноздрей, и то с таким усилием, как будто левую ноздрю приподымал правой… подтвердил Митрич, и все тем же приговоренным голосом, и влага из глаз его все текла… Митрич, не шелохнувшись, весь как-то забегал… Дедушка – первый не вынес, и весь расплакался. А следом за ним и внучек: верхняя губа у него совсем куда-то пропала, а нижняя свесилась до пупа, как волосы у пианиста… Оба плакали… Они все раскачивались и плакали, а внучек – тот даже заморгал от горя, всеми своими подмышками… Внучек – тот вынул даже целый ковш, и вынул откуда-то из-под лобка и диафрагмы… молодой, от чрезмерного внимания, вобрал в себя все волосы и заиндевел… Молодому тоже подали стакан – он радостно прижал его к левому соску правым бедром, и из обеих ноздрей его хлынули слезы…»
