Со многими неизвестными. Повести и рассказы. Владимир Колабухин
на ней убеждали: портрет рисованный.
Но до чего запоминающееся лицо!.. Плотно сомкнуты узкие губы, тонкий нос, тревожно прищурены миндалевидные тёмные глаза, нахмурены брови, невысокий лоб и густые, как будто уложенные волосы.
Моё долгое молчание, вызванное изучением портрета, Бубнов воспринял как недоверие к его работе и смущённо пробормотал:
– Может, не совсем точно изобразил… Вечер был, да и видел-то человека мельком… Если бы он не в машине сидел, а в студии позировал, да при хорошем освещении…
В том-то и дело, а он ещё оправдывался! Если ничего не сочинил, то завидная зоркость у парня.
Я дружески обнял его:
– Всё хорошо. Этот портрет мы сегодня размножим, и… словом, спасибо!
Он покраснел, как девушка, вскинул на меня повеселевшие глаза:
– Тогда пойду? У меня скоро занятия.
Мы простились, довольные друг другом, и он ушёл. Мне тоже не сиделось в кабинете, хотелось немедленно показать портрет оперативникам Белова: вдруг опознают в нём кого-нибудь из «крестников»?
Но, как говорится, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Все восхищались мастерством художника, крутили портрет так и сяк, однако признать в нём кого-либо не смогли.
– И всё-таки кого-то он мне напоминает, – мучительно соображал Наумов. – Кто это? Кто?..
«Ничего, выясним! – подумал я. – И выведем на чистую воду. Никуда теперь он от нас не денется. Для начала покажу-ка этот портрет Шляпниковой».
Я вернулся в вой кабинет, достал из сейфа специально приготовленные для подобных случаев два портрета других лиц, вызвал служебную машину и поехал в «Бирюзу».
Шляпникова, в присутствии понятых, долго вглядывалась в портреты, затем указала на тот, что рисовал Бубнов, и чуть дрогнувшим голосом подтвердила: «Он! Очень похож: на того бандита».
3
Домой опять возвращался поздно. По улицам ещё сновали машины, и я невольно приглядывался к ним – не промелькнёт ли такси с номером «37—38»? Ох, как была нужна мне эта машина! Твёрдо верил, что от неё потянулась бы ниточка к раскрытию разбойного нападения на «Бирюзу».
Жёлтых такси проносилось немало, но всё не те, не те…
Так, озабоченным, и пришёл домой. Не успел вытащить из кармана ключ от квартиры, как дверь распахнулась – и я увидел счастливое, улыбающееся лицо Елены.
– Как хорошо!.. Как хорошо, что ты всё-таки пришёл, – порывисто воскликнула она и втянула меня в прихожую.
Я замер у порога.
– А что, собственно, случилось? Почему – «всё-таки»?
– Потом, потом скажу. Давай переодевайся – и ко мне, в мою келью.
И тут я заметил на Елене нарядное тёмно-зелёное вечернее платье и лёгкий белый шарфик. Они придавали ей праздничный вид.
– Какое-нибудь семейное торжество? – догадался я наконец.
Она молча кивнула.
– И моё присутствие тоже необходимо?
Ещё кивок. И мне ничего не оставалось, как