Порог. Часть вторая. Майкл Терри
покой, даже незнакомец молчал, с грустью разглядывая Вильяма и давая ему время смириться с реальностью, который, меж тем, оглянулся назад, туда, где должен был стоять его дом и пролепетал:
– Но ведь все было так… По-настоящему…
– Тебе только лишь казалось это. Твоя память все еще там, где твоя энергия. Ты умер, Вильям, почти сто лет назад.
– А Патрик Смарт? Он тоже уже умер?
– Ты смеешься? Скажу больше, даже его дочурка Хелен, которая любила в детстве есть собственные козявки уже ушла за Горизонт Событий. Она умерла тринадцать лет назад в очень почтенном возрасте.
– Ну, хоть одна хорошая новость, – удовлетворенно пробурчал Вильям, радуясь кончине Патрика Смарта, а потом, вдруг вспомнив о чем-то, воскликнул:
– А моя мать… Отец… Как они?
– Они за Горизонтом Событий. Но я не знаю, как они, – честно ответил ангел и добавил. – Мне нет туда дороги.
Вильям замолчал и снова огляделся.
– Скучаешь по ним? – с интересом спросил вдруг ангел.
– Я… – начал было Вильям и призадумался. По всему было видно, что он оказался не готов к этому вопросу. О судьбе отца он не знал вообще ничего, что же касается матери, она бросила его еще в младенчестве и умахнула с любовником на западное побережье в поисках лучшей доли. В общем, детство Вильяма, которое прошло в приюте архангела Гавриила неподалеку от Эри, никак нельзя было назвать счастливым. Среди мальчишек, росших вместе с ним, мало кто хотел добиться высот. Когда стереотипы укореняются в головах юных воспитанников на протяжении многих лет и исправно передаются от выпускников новичкам, то становятся истинными правилами, отступление от которых сделает из тебя посмешище. Но Вильям не был таким. С самого детства он точно знал, что не считает нормой всю жизнь работать собирателем тележек возле супермаркета или обходчиком железнодорожных путей. Он всегда хотел большего. Именно в те далекие годы он твердо решил, что никогда не позволит себе стать такими, как большинство. Конечно же, жить в стаде очень удобно и комфортно, но только тогда, когда ты не ждешь от жизни ничего большее, чем общая лохань с дерьмовой едой.
Как бы там ни было, Вильям не держал на мать зла. Он совсем не знал ее, а как можно злиться на того, кого не знаешь? Он никогда не испытывал к ней ни ненависти, ни любви, ведь для него мать была просто пустым звуком, который не имел к нему никакого отношения. Разве иногда только, когда он невольно задумывался о ней в десятилетнем возрасте, то представлял ее себе немного полной, очень доброй женщиной с русыми волосами, одетую в цветной домашний халат. Он знал наверняка, что у нее очень мягкие и теплые руки, но…
В глубине души Вильям понимал, что та женщина, которую он нарисовал в голове, никогда бы не бросила его.
А отца он себе вообще никак не представлял, возможно, просто потому, что тот был не виновен в том, что Вильям совершенно ничего не знал о нем. А возможно и потому, что, как ни крути, именно мать является самым близким человеком для каждого на Земле. Плохая она или