Эпоха надзорного капитализма. Битва за человеческое будущее на новых рубежах власти. Шошана Зубофф
рамках которого динамика рынка подчиняет себе все больше аспектов социального и природного мира. Марксов «первородный грех простого грабежа», писала она, «должен быть так или иначе повторен, иначе мотор накопления внезапно заглохнет»[224].
В наше время рыночной идеологии и практики этот цикл стал настолько повсеместным, что мы в конце концов перестали замечать его дерзость или оспаривать его претензии. Теперь, например, можно «купить» человеческую кровь и органы, кого-то, кто родит вашего ребенка, постоит вместо вас в очереди или посторожит место на общественной парковке, или человека, который утешит вас в горе, или право убить исчезающее животное. Это список растет с каждым днем[225].
Социальный теоретик Дэвид Харви развивает находки Арендт своим понятием «накопления через изъятие»:
Накопление через изъятие выставляет на продажу определенные активы <…> по очень низкой (а иногда и нулевой) цене. Перенакопленный капитал может завладеть такими активами и сразу же пустить их в прибыльное дело.
Он добавляет, что силой, которая выводит этот процесс изъятия на новые, беззащитные территории, часто оказываются предприниматели, полные решимости «стать частью системы» и пользоваться «благами накопления капитала»[226].
Пейдж осознал, что роль девственного леса для Google может сыграть человеческий опыт, что его можно извлекать без каких-либо дополнительных затрат в интернете и с минимальными затратами – в реальном мире, где «датчики очень дешевы». После извлечения он преобразуется в поведенческие данные, создавая излишки, которые составляют основу совершенно нового класса рыночных обменов. Надзорный капитализм берет свое начало в этом акте цифрового изъятия, вызванном к жизни нетерпением перенакопленных инвестиций и двумя предпринимателями, которые хотели стать частью системы. Это тот рычаг, который сдвинул мир Google и сместил его в сторону прибыли.
Сегодняшние владельцы надзорного капитала объявили о четвертом фиктивном товаре, экспроприированном из реальности живого опыта людей, чьи тела, мысли и чувства столь же невинны и девственны, как луга и леса, которыми была некогда обильна природа, прежде чем они пали жертвой рыночной динамики. В этой новой логике человеческий опыт оказывается подчинен рыночным механизмам надзорного капитализма и обретает новую жизнь в виде «поведения». Это поведение преобразуется в данные, готовые занять свое место в необозримой очереди, которая питает машины, вырабатывающие предсказания для последующего обмена на новых рынках поведенческих фьючерсов.
Превращение поведения в товар при надзорном капитализме толкает наше общество к такому будущему, в котором рыночная власть защищена рвами секретности, шифрования и экспертного знания. Даже когда знания, полученные из нашего поведения, возвращаются нам в качестве компенсации за участие, как в случае так называемой персонализации, параллельные тайные операции преследуют цель превращения излишков в продажи,
Hannah Arendt,
Michael J. Sandel,
David Harvey,