Оптина Пустынь. Духовный оазис России. Зоя Афанасьева
наместник лаврский, отец архимандрит Антоний, и пробудет у них день своего ангела бывшего[16], Андрея Критского, 17-го числа, что и исполнилось. 16 числа в 3 часа пополудни приехал отец архимандрит; и для нас было это такое неожиданное утешение, так что если бы и списываться к съезду, то нельзя бы было так приноровить. Приятное его любовное простое обращение, душеполезные и назидательные беседы для всех и каждого служили большим утешением. И в это все время у сестер работы и занятия все были оставлены, кроме нужных; а все приседали при ногу его и нашею и питались душевною пищею, исходящею из уст его».
В обширнейшем эпистолярном наследии преподобного Антония Оптинского мы обнаружили его письмо к неким «дражайшим и всемилостивейшим благодетелям», в котором старец упоминает о более позднем своем посещении Зосимовой пустыни – во время паломничества к святыням Воронежа и Задонска в 1863 году.
Из эпистолярного наследия
Извещение Оптинского старца Антония (Путилова) о его пребывании в Зосимовой пустыни
«…Во время утрени 2 мая 1863 г. отправился я на его (архимандрита Геннадия) конях, в сопровождении отца игумена Пафнутия[17] в Зосимову пустынь, куда прибыли в 8 часов утра и встречены были едва ли не с крестным ходом всею обителью; ибо кто вышел встретить нас за три версты, кто за две, кто за версту. Да и сама матушка игумения[18] выходила встречать за ограду. И потом ввели нас во храм для поклонения иконам святым и святому старцу Зосиме; и при выходе все принимали от нас благословение; и отвели нам покойные келии внутри обители. Таковою благоговейною встречею нас был я тронут до слез; и день этот проведен был во взаимном удовольствии и утешении, до вечера. Но всякое доброе дело редко проходит без искушения; а потому и меня постигло неожиданно тяжкое искушение, т. е. затерял было я свои бумаги, пачпорт и подорожную, и отправил нарочитого в Боровск, думая, не забыл ли там. Но и там не отыскались оные, почему и готовился возвратиться со стыдом в Калугу, и даже в свою обитель, полагая, что на мое путешествие не было воли Божией. Но слава Богу, на третий день отыскались; почему и решился пробыть там (в Зосимовой пустыни) до воскресения; и перед вечернею 5 мая, напутствуемый благожелательными молениями, выехал я с миром и всю ночь ехал до Серпухова… 8 июня 1863 г.».
Дальнейшее матушкино повествование отмечает знаменательные события той поры – как в жизни всей обители, так и в ее личной – на пути восхождения к монашеству.
«В 1856 году в Зосимовой пустыни происходило большое торжество – служил наместник Троице-Сергиевой Лавры отец архимандрит Антоний, в то время бывший благочинным Зосимовой пустыни. По окончании часов прочтен был Указ о возведении Зосимовой пустыни на степень монастыря и переименовании ее в Троице-Одигитриевский общежительный монастырь. В это же время несколько сестер, в том числе и я, облечены были в рясофор, и наречено было мне имя Аполлинария. С облечением в рясофор
Мирское имя о. Антония (Медведева) – Андрей.
Осмоловский; оптинский иеромонах, скитоначальник и братский духовник, впоследствии архимандрит, настоятель (с 1862 г.) Малоярославецкого Николаевского монастыря.
Игумения Зосимовой пустыни Вера (Всрховская). Оптинский иеромонах Климент (Зедергольм) записал один матушкин рассказ, свидетельствующий о том, что она бывала в Оптиной Пустыни: «Недавно скончавшаяся достоуважаемая старица, игумения Вера, бывшая настоятельницею Зосимовой пустыни, сообщила нам замечательный случай молитвенного самоуглубления о. архимандрита Моисея (Путилова, настоятеля Оптиной Пустыни, родного брата о. Антония), случай, которого сама она была свидетельницею. Посетив однажды Оптину Пустынь, она, прохаживаясь около монастырской ограды с приближенными к ней сестрами, заметила, что навстречу им шел о. архимандрит Моисей, но как-то особенно медленно. Когда он приблизился, мать Вера и бывшие с нею подошли к нему и поклонились, прося благословения. Но каково было удивление всех, когда старец, всегда приветливый и внимательный, никого не благословил, ничего не сказал и продолжал тихо двигаться вперед, не замечая никого. Мать Вера громко назвала его по имени, он очнулся, удивился, что около него целая толпа людей, стал извиняться… Но выражение лица его, орошенного слезами, свидетельствовало, в каком состоянии его застигли… М. игумения Вера, подав другим знак, чтобы они удалились, одна продолжала путь со старцем, который начал с нею беседу духовную, весьма замечательную…»