Правда понимания не требует. Саша Фишер

      Глава 4

      Du bist das Schiff ich der Kapitän

      Wohin soll denn die Reise gehen

      Ich seh im Spiegel dein Gesicht

      Du liebst mich denn ich lieb dich nicht

      (Ты – корабль, я – капитан.

      Куда же мы должны направиться?

      Я вижу в зеркале твоё лицо,

      Ты любишь меня, потому что я не люблю тебя)

      Ich tu dir weh – Rammstein

      – Эй ты, Грессель, иди сюда! – Шпатц мысленно скривился, услышав этот голос. Надо же, тот тип в кепочке на сальных волосах запомнил имя.

      – Ну? – Шпатц остановился в метре от той части длинного стола, где сидела компания работяг во главе с человеком, фотографию которого Крамм пару дней назад ему показывал. Полди Мюффлинг. Да, похоже, что грязноволосый задира действительно его брат. Когда они сидели рядом, сходство еще больше бросалось в глаза. Низкий лоб, форма надбровных дуг и некоторая лопоухость.

      – Грессель, ты извини за прошлый раз, мы старались бить аккуратно, – задира осклабился, обнажив желтые зубы. Шпатц промолчал. – Брат, это нормальный парень, отвечаю. Мог нажаловаться, но не стал. Наш человек, хоть и белоручка, уважаю!

      – Помолчи, Трогот, многовато болтаешь, – когда заговорил Полди, остальные замолчали. – Ты присаживайся, Грессель, давай поговорим. По виду ты должен быть клерком или бухгалтером. Как ты сюда попал?

      – Жизнь так сложилась, – буркнул Шпатц. «Не торопись излагать подробности придуманной биографии, герр Шпатц, – говорил ему Крамм. – Если ты сразу же начнешь вываливать имена и обстоятельства, это не сделает публику доверчивее, зато убедит ее в том, что ты лжешь».

      – Ладно, – примирительно кивнул Полди. – Не хочешь – не говори. Я Полди Мюффлинг.

      – Приятно познакомиться, герр Мюффлинг.

      – Оставь это «герр» для других белоручек, Грессель. Зови меня Мюффлинг или просто Мюфф.

      – Договорились, Мюфф.

      – Присаживайся с нами, есть разговор, – Полди подвинулся и хлопнул ладонью по скамейке рядом с собой. Шпатц поставил на стол миску густой похлебки, которую все еще держал в руках и сел. – Значит так, Грессель. Ты уже понял, что работа наша – не сахар и не мед, ведь так?

      – Я и не сомневался, – Шпатц опустил ложку в тарелку. С одной стороны, есть во время разговора, когда остальные не едят, невежливо, с другой – вряд ли правила этикета распространялись на работяг низшего звена.

      – А последнее время требовать стали все больше и больше, – заговорил еще один парень, здоровенный, но в лице его также угадывались фамильные черты Мюффлингов. – Работы больше, рабочих меньше, ннда.

      – Помолчи, Бруно, – Полди зыркнул на брата. – Много работы нас не пугает, мы не белоручки. Мы работать любим и умеем. Верно я говорю, парни?

      Парни загалдели, выражая одобрение.

      – А вот что мы не любим, так это когда нас принимают за бессловесный скот! – Полди повысил голос,