Моя тюрчанка. Степан Станиславович Сказин
соленый и карамельный попкорн. Объедаясь всеми этими вкусностями – торчали перед ноутбуком, крутя сериал за сериалом.
Иногда выбирались погулять в наш любимый лесопарк. Деревья стояли, красиво обсыпанные первым снегом, как сахарной пудрой. Взявшись за руки, мы бродили по едва заметным тропинкам. Не обменивались почти ни словом. Потому что и без долгих речей было понятно: жизнь загнала нас в тупик. Тут хоть президенту письмо пиши, хоть деду Морозу.
Кому интересны страдания маленького человека?.. Пусть бы мы даже умерли – «широкая общественность» обратила бы на это меньше внимания, чем на то, как кто-нибудь прихлопнул шлепанцем таракана. Я мучился, думая: мы все-таки должны на что-то решиться. В самой дрянной ситуации возможно выработать достойную линию поведения.
Ответ нашла Ширин. На кухонном столе были свалены непочатые коробочки с моими лекарствами. (Я не принимал волшебные пилюльки уже не одну неделю). Однажды утром, когда мы пили кофе с лимонными вафлями, моя девочка взяла пачку снотворного и потрясла:
– Вот. Наше избавление.
– Избавление?.. – изумился я. Я не понял, куда клонит моя милая.
– В каждой коробочке снотворного по двадцать восемь таблеток, – быстро-быстро заговорила Ширин. Лицо ее горело, а руки дрожали. – От одной таблетки – сладко поспишь восемь часов. А если за раз каждый из нас проглотит двадцать восемь таблеток?.. Тогда?.. Ты понимаешь?..
– Тогда… мы имеем шанс не проснуться?.. – наконец догадался я.
– Именно, – сказала Ширин.
На миг меня охватила паника, как будто травиться мы собирались прямо сейчас. Загнанным зверем я бессмысленно глянул вокруг. Боже ты мой!.. Любимая предлагает совместное самоубийство!.. И что хуже всего: у меня нет плана лучше.
– Но ведь ты… я… мы такие молодые… – попытался я возразить.
– А что меняет возраст?.. – спросила моя милая. – Меня рано или поздно сцапает миграционная полиция. Ты состаришься без меня. Через сорок лет – будешь лысым, немощным и беззубым; а еще – до безумия одиноким. Льющим слезы при воспоминании о тех днях, которые провел со мной. А я задолго до того зачахну в гареме жирного ишана… Так не лучше ли обмануть судьбу – умереть молодыми. Раньше, чем люди обстоятельства нас разлучат?..
Потрясенный, я на целую минуту застыл соляным столбом. А что я мог сказать?.. Действительно: мы в незавидном положении. Будто птицы с перебитыми крыльями на дне ущелья. Мою любимую – депортируют. Либо – чтобы спастись от принудительной отправки на родину – моя отчаянная девочка себя убьет. В любом случае – я останусь один. А я не могу быть один: я отвык жить без Ширин. За два с хвостиком месяца она стала для меня луной и солнцем. Я не готов к тому, что луна и солнце закатятся.
Я, наконец, прохрипел:
– Ты во всем права, моя милая, ты во всем права… Но дай нам последний шанс!.. Твоя виза действует до середины февраля. А пока на дворе ноябрь. Попробуй – поищи работу с заключением трудового договора, через которую продлишь визу. Еще