Английский с Р. Л. Стивенсоном. Странная история доктора Джекила и мистера Хайда / Robert Louis Stevenson. The Strange Case of Dr. Jekyll and Mr. Hyde. Роберт Стивенсон
target="_blank" rel="nofollow" href="#b.png"/>The figure in these two phases haunted the lawyer all night; and if at any time he dozed over, it was but to see it glide more stealthily through sleeping houses, or move the more swiftly and still the more swiftly, even to dizziness, through wider labyrinths of lamp-lighted city, and at every street corner crush a child and leave her screaming. And still the figure had no face by which he might know it; even in his dreams, it had no face, or one that baffled him and melted before his eyes; and thus it was that there sprang up and grew apace in the lawyer’s mind a singularly strong, almost an inordinate, curiosity to behold the features of the real Mr. Hyde.
If he could but once set eyes on him (если бы он только один раз мог увидеть его: «поместить глаза на него»), he thought the mystery would lighten (он думал, что на тайну пролился бы свет) and perhaps roll altogether away (и, возможно, она совсем бы рассеялась; to roll away – откатывать/ся/; рассеиваться /о тумане и т. п./), as was the habit of mysterious things when well examined (как обычно случалось с таинственными явлениями при тщательном рассмотрении; habit – привычка, обыкновение; well – хорошо; тщательно). He might see a reason for his friend’s strange preference or bondage (call it which you please) (он смог бы понять причину странной привязанности или зависимости (называйте это как вам угодно) своего друга; preference – предпочтение; bondage – рабство; зависимость, кабала), and even for the startling clauses of the will (и даже /причину/ для тех поразительных условий его завещания; to startle – испугать; поразить, сильно удивить). And at least it would be a face worth seeing (и, в любом случае, на такое лицо следовало бы взглянуть): the face of a man who was without bowels of mercy (лицо человека, не знающего милосердия; bowels – кишечник; /арх./ сострадание; mercy – милость; помилование, прощение: to beg for mercy – просить пощады; милосердие; жалость): a face which had but to show itself (лицо, которому достаточно было только показаться) to raise up, in the mind of the unimpressionable Enfield, a spirit of enduring hatred (чтобы вызвать в душе бесстрастного /по своей природе/ Энфилда чувство закоренелой ненависти; to raise up – создавать; порождать; mind – ум, разум; дух, душа; enduring – прочный, стойкий; to endure – вынести, вытерпеть; длиться; продолжаться, тянуться; impression – впечатление).
From that time forward, Mr. Utterson began to haunt the door in the by-street of shops (с того самого момента мистер Аттерсон начал часто наведываться к той самой двери, /расположенной/ на улочке с магазинами). In the morning before office hours (утром, до присутственных часов), at noon when business was plenty and time scarce (в полдень, когда работы было много, а времени – мало; plenty – обильный, многочисленный; scarce – недостаточный, скудный), at night under the face of the fogged city moon (ночью/вечером при свете окутанной туманом городской луны; face – лицо, лик, физиономия; fog – туман; дымка; мгла), by all lights and at all hours of solitude or concourse (при любом освещении и в любое время – уединения или шумной суеты), the lawyer was to be found on his chosen post (нотариуса всегда можно было найти на избранном им самим посту: «нотариус всегда мог быть найден…»; to find – находить).
“If he be Mr. Hyde (если он – мистер Прячущийся = как бы он ни прятался; to hide – прятать; прятаться, скрываться),” he had thought (подумал он), “I shall be Mr. Seek (то я буду мистер Ищущий = я его увижу; to seek – искать, разыскивать; hide-and-seek – игра в прятки).”
“If he be Mr. Hyde,” he had thought, “I shall be Mr. Seek.”
And at last his patience was rewarded (и наконец его терпение было вознаграждено).
It was a fine dry night (стояла ясная сухая ночь); frost in the air (воздух был морозным; frost – мороз); the streets as clean as a ball-room floor (улицы были чисты, как пол в танцевальном зале); the lamps, unshaken by any wind, drawing a regular pattern of light and shadow (фонари, не колышимые ветром = застывшие в