Император из стали: Сталь императора. Сергей Васильев
снежный валун, увидел вдалеке всадников числом не менее десятка, огибающих огрызающийся огнем поезд и яростно погоняющих лошадок, вязнущих в глубоком снегу.
– Заметили, черти, – обреченно простонал офицер, спрыгивая с валуна и оглядывая ровный, как стрела, снежный тоннель в поисках хоть какой-то мало-мальски приемлемой огневой позиции. – Ну хоть чуть-чуть вперед пройти, может, успею где сховаться… До станции версты две. Им по целине – все три будет… Идут медленно, но это – пока не выскочат на полотно, а как случится, там уже никакого соревнования в беге не получится. Хоть как-то задержать…
Нечволодов вытащил из саквояжа бумаги, старательно запихал их за пазуху, а опустевшую сумку демонстративно оставил на путях – хоть полминуты выиграть. Сам же, не оглядываясь, припустил со всех ног к спасительным дымам такой желанной деревни.
Впереди уже виднелся семафор и за поворотом угадывались станционные домики, но, задыхающийся от спурта по трескучему морозу, он понял – не уйти. Топот копыт по шпалам за спиной слышен был все отчетливее. Всадники уже не погоняли лошадей гиканьем – ясно было, что никуда одинокий пешеход от них не денется. «Не стреляют – значит нужен, наверно, живым…» – подумал капитан, когда от станции прямо ему навстречу выскочил двуконный возок с каким-то сооружением, покрытым дерюгой. Затормозив от неожиданности, капитан увидел на одном из пассажиров морскую форму и рванул вперед с удвоенной энергией. Именно об этом встречающем предупреждал его Мамонтов, и теперь капитан понимал, что это – его последняя соломинка, хотя к горлу подступало отчаяние: ну что могут сделать трое пеших против десятка конных?
– Александр Дмитриевич? – привстав на возке, то ли вопросительно, то ли утвердительно крикнул флотский.
Нечволодов, уже не в состоянии ни слова произнести, кивнул на бегу, понимая: бежать ему до возка остается ровно столько же времени, сколько осталось доскакать до него ближайшим преследователям.
– Александр Дмитриевич, ложитесь! – отчаянно закричал лейтенант, срывая дерюжку и обнажая хищное жало пулемета. С размаху шмякнувшись на землю и откатившись в сторону, капитан закрыл голову руками. «Тах-та-та-тах!» – захлебнулось звонким лаем оружие конструкции Хайрема Максима. Дикое ржание, ругательства, крики и стоны в двадцати шагах за спиной заставили Нечволодова перевернуться на спину и выставить вперед руку с пистолетом… Его участие уже не требовалось – снежный тоннель перегораживала плотина из дергающихся в агонии конских туш и человеческих тел. Их безжалостно продолжали рвать длинные пулеметные очереди. Кроваво-красные ошметки разлетались по сторонам, налипали на снежные стенки, неровным слоем покрывали все пространство на три шага вперед. Под этой грудой плоти, еще мгновение назад живой, снег стремительно таял и сразу же превращался под трескучим морозом в ярко-красный лед, по которому струились и пузырились багряно-черные потоки.
– Какой кошмар! – прошептал капитан и провалился в спасительный мрак