Полынь скитаний. Ольга Рожнёва
тоже пила молоко, хоть и не самая маленькая. Кто добывает, тот имеет право на свою долю! Пила с жадностью – и чувствовала, как с этой драгоценной, самой вкусной на свете жидкостью в ее худое тело вливается сила жизни, как наливаются мышцы и хочется бежать далеко-далеко или плыть по реке. Она росла крепкой и здоровой – ни разу не болела после тюрьмы в Куре, только вот ноги у нее сильно испортились после моста – это да.
Ест из чашки, а глядит в котел
Если вы думаете, что после крысиных кулинарных ухищрений повара Юня Ритка решила отказаться от мясных блюд – вы сильно ошибаетесь. У тех, кто привык в лагере к червячкам в супе, аппетит так просто не отобьешь! Ритка с вожделением смотрела на накрытый стол – а на столе у Родионовых чего только не было! Все это не просто разложено в тарелки, но искусно украшено.
Правда, совершенно непонятно, какие именно блюда приготовил да-ши-фу – великих дел мастер Юнь (к поварам в Китае отношение самое почтительное, даже если это просто слуга), а повар Юнь приготовил первым делом блюда из риса.
Так готовить рис, как готовят его китайцы, русские не умеют. Рис для китайцев как хлеб для русских. Нужно разбираться во всех сортах, каждый сорт готовить по-особенному, варить только на пару – так, чтобы отдельные зерна не слипались. Порцию риса повар Юнь доставал руками из огромного сита, висящего над котлом, раскладывал на блюде, уминал руками в виде яйца, посыпал тростниковым сахаром. А то еще заворачивал искусно сваренный рис со всеми приправами в лепешки из теста, опускал в кипящее масло и быстро доставал тающие во рту нежнейшие пампушки.
В общем, рассказывать долго, а проглотила Ритка свою пампушку мгновенно. Нюша показала ей на чашечку с соей – одновременно и соль, и приправу, но у Ритки и без приправы еда хорошо пошла. Глаза разбегались, и она не знала, что отправить в рот первым. Вспомнила, как Апа говорила: «Ест из чашки, а глядит в котел», – но продолжала лихорадочно пихать в рот все, что удавалось достать. Заметила, как поджала перламутровые губки тетка, да пускай поджимает!
А на столе красовалось много других пампушек и лепешек – сладких и соленых, с тмином и маком, а также рыба и шарики из креветок, лапша и тофу, жареные бобы и зелень: стебли гороха, салат, сельдерей, листья горчицы. В нескольких вазочках лежали совершенно непонятные продукты, Ритка проглотила содержимое одной из вазочек: безумно вкусно! На десерт полагалась, конечно, знаменитая медовая синьцзянская дыня-хамигуа с ярко-оранжевой мякотью и кожурой. Ее Ритка ела уже медленно.
Ритка не была невеждой в том, что касалось китайской кухни. Ха! Она могла бы дать фору по своим знаниям любому янжэнь[5]. Правда, ее знания были чисто теоретические – из рассказов Апы. С самым жадным любопытством они с Рукией слушали, когда Апа мечтательно вспоминала о еде. Их наставница явно видала лучшие времена и жила когда-то в богатом доме. Ритка узнала от нее, что для китайцев еда – это не просто быстро перекусить, а очень важное занятие.
Янжэнь (