Исповедь бывшего журналиста. Тайны российской журналистики от перестройки до наших дней. Игорь Ротарь
журналисты, нашедшие потенциального инвестора, решились на «путч». На собрании редакции сотрудники проголосовали за увольнение Третьякова. Я тогда работал в «Известиях», но был на стороне «путчистов» и, по их просьбе, пришел в редакцию, чтобы поддержать их.
Лишившись власти, Третьяков «пошел на сделку с совестью», он согласился на предложение Бориса Березовского финансировать газету в обмен на влияние на редакционную политику. Охрана Березовского пришла в офис газеты (мне запомнился человек с помповым ружьем!) и силой заставила вернуть газету прежнему главному редактору.
Кстати, со мной Виталий Товиевич проявил просто удивительное благородство: когда я разругался с «Известиями», он меня, несмотря на «предательство», снова взял на работу.
Но уж такой был у Третьякова характер, формально «продавшись» Березовскому, просто чтобы доказать самому себе свою независимость, периодически публиковал статьи, не отвечающие интересам олигарха.
Помню, как-то главный редактор говорил мне, что никогда не опустится до унизительного клянченья денег и смеялся над финансовым директором «Коммерсанта», просившим у Березовского деньги даже в туалете.
Увы, кончилось все плохо. Березовский уволил Третьякова. Вот как описывал произошедшее сам главный редактор «Независимой Газеты»:
«Я покидаю стены и страницы «Независимой газеты». Это последний номер, за который я, как и за предшествующие 2412, несу полную ответственность, хотя и в нескольких последующих вы, возможно, найдете отголоски меня…
Об одном не могу не сказать. Я действительно глубоко благодарен Борису Березовскому за то, что в 1995 году (не важно, чем руководствуясь) он помог возродить «НГ», а главное, что не мешал делать ее такой, какой я хотел и какой мог в заданных рамках некоторых физических ограничений. И даже его неправильное, на мой взгляд, и неполезное для России, русской журналистики и его самого последнее решение и проистекшие из этого решения некоторые чудачества не меняют для меня величины этой благодарности.
Особое, эпитета даже не подберу, спасибо авторам (а их у нас были тысячи) «Независимой». Я всегда просил редакторов газеты руководствоваться только одним правилом: интересную статью ставь в номер, ничего не вычеркивая и тем более не вписывая, а неинтересную брось в корзинку.
О сотрудниках, о журналистах. Вы слишком хорошо знаете меня, а потому без лишних слов. Только то, что должен сказать.
Спасибо. Спасибо. Спасибо.
В одном не можете упрекнуть меня: я не заставлял вас писать то, что вы не думаете, и не писать то, что думаете. Не было в последние 10 с половиной лет в России газеты свободнее, чем «Независимая». И это ваша и моя свобода.
Строго говоря, «Независимая» жила и выживала вообще вопреки законам природы. Она давно бы должна была погибнуть, но жила, и это – чудо!»
Пусть и в меньшей степени, но похожая атмосфера в 90-х была и в других российских СМИ. Вспоминая то время, могу с ответственностью сказать, что такой свободы