Избач. Алексей Мальцев
почувствовала, что дальше сидеть не может. Слушать про то, что ее отец – бандит, она не могла. Извинившись, поднялась и направилась к выходу. И даже любопытный взгляд Гимаева, дескать, куда это ты, собрание еще не закончено, – ее не остановил.
Как на грех, у самого выхода столкнулась с Байгуловым. В широкой бурке он застыл в проеме дверей, и – ни туда, ни сюда.
– Ой, Назар Куприянович… извините… Разрешите.
Она хотела незаметно проскользнуть мимо него, в надежде, что он посторонится. Но ГПУшник – то ли от полученных недавно травм, то ли специально, чтоб ее не пропускать, – проявил поразительную неуклюжесть.
– Как? Ты уже уходишь? Что так рано? А что накурено здесь… так давай проветрим.
Дарья не знала, что ответить, топталась на месте, краснея все больше. Байгулов развел руками, будто собрался поймать беглянку.
– Понимаешь, Дашутка, – приобняв за плечи, он вывел ее коридор, заслоняя своей буркой видимость. – Ты уже совсем взрослая, и можешь сама принимать решения. Я слышал, ты сделала свой выбор…
Она попыталась скинуть его руку со своего плеча, выскользнуть из-под нее, но не тут-то было: словно чугунными клещами он впился в нее, и не отпустил, пока не вывел на крыльцо. Многие из попадавшихся навстречу пытались заговорить с Байгуловым, но он жестами показывал, что говорить сейчас не может.
Оказавшись с ней на крыльце, виновато пожал плечами:
– Ты не обижайся, не все тебе пока видеть можно, со временем ты поймешь. Сейчас ступай домой, и еще раз все обдумай. Я понимаю, это не просто – от отца отречься. Но… выбора нет, и обратного пути потом не будет. У нас вообще – прямая дорога, ты знаешь. Только в одну сторону.
Дарья кивнула и направилась прочь от конторы. Но, отойдя несколько саженей, обернулась: Байгулова на крыльце не было. Оглянувшись и не увидев ничего подозрительного, она вернулась и прошмыгнула в дверь. Коридор, по которому они только что шли с ГПУшником, был пуст. В него открывались двери кабинетов, она насчитала их четыре. Из ближнего донесся резкий голос Байгулова:
– Ты зачем в правление привел эту образину? Народ пугать?
– Товарищ уполномоченный, я думал… – начал оправдываться сиплый голосок, но был прерван.
– Думал он! Чем думал?! Убирайся!
Из кабинета выскочил безусый красноармеец с винтовкой через плечо, увидев Дарью, остолбенел ненадолго, потом махнул рукой и пошел мимо. А из кабинета донеслось:
– Ну, что, кулацкое отродье, будем говорить по-хорошему или на дыбу пойдем? Повторяю, у меня к тебе два вопроса: где дислоцируются остатки банды? И кто возглавил банду после смерти Храпа?! Я знаю, он из местных, кто он? Говори, падаль! И не ври, что не знаешь!
Дарья заглянула в кабинет и невольно вскрикнула от ужаса, узнав в опухшем от кровоподтеков и ссадин, стоявшем кое-как на коленях, со связанными руками, бородаче своего отца. На лице Петра Фомича не было живого места, впалые глаза отрешенно глядели сквозь Дарью, не узнавая ее.
– Кто впустил?! – рявкнул Байгулов,