За листопадом небо. Мужской роман-исповедь. Макс Линн
своей красоте девушка. С розовыми от ветра щеками и алыми не накрашенными губами.
Она излучала готовность помочь. В ее темно- синих глазах я не видел ни тени упрека. Хотя, если бы мы поменялись местами, и это я на нее наехал на своем байке, не уверен, что не выдал бы в ее адрес недовольную тираду о том, что не надо околачиваться и щелкать клювом на обозначенном для велосипедистов пути. Мол, сама виновата!
Я пришел в себя, отряхнулся от прилипшего к мягкому месту окурка и заметил пятно на джинсах, неопределенного происхождения, отнюдь не стерильного.
– Так не бывает, – пробормотал я. – Вы обязаны мне теперь компенсировать испуг и пару синяков на боку!
– Может быть, я позвоню в свою страховую компанию, и мы уладим это недоразумение? На какую сумму вы рассчитываете? Одежда не повреждена, – констатировала она, обходя меня вокруг, и оглядывая словно манекена в магазине. – Вы очень ушиблись и хотите врачебного освидетельствования?
– Уважаемая фрау, вы меня не правильно поняли! Я зазевался на вашем пути, так как хотел найти хорошую кондитерскую и спрятаться там от холода. Вот-вот пойдет дождь. Вы местная?
– Да, я как раз направлялась домой от зубного врача. У меня сегодня больничный, а завтра я уже безработная …
– О! Надеюсь, от столкновения вы не потеряли все свои новые пломбы?
– Черный юмор! Давайте ближе… к вашему телу. Какую компенсацию вы хотели получить после моего неудачного торможения?!
У меня болел бок и зад, которые я невольно использовал для приземления на каменную мостовую. А она улыбалась! Так открыто и естественно, будто я был ее очень давнишний знакомый, практически друг! И я обмяк, прогнав всю злость и чувство брезгливости после валяния на тротуаре.
– Ваша улыбка меня обезоружила! Я имел в виду, что вы пригласите меня в кафе и проставитесь. На этом вся вина будет исчерпана! Впрочем, я прошу прощения, что не заметил приближения велосипеда!
– Хорошо, я оплачу ваш заказ в кафе и уеду! Извините еще раз! В конце этой улицы есть уютная кондитерская, где варят неплохой кофе. Если мы поторопимся, то дождь не успеет обрушиться на наши головы. А? Вы можете передвигаться, или я отбила у вас своим великом все, что может шевелиться?! На первый взгляд вы все-таки идете, а не шкандыбаете.
Ее голос, с мягким тембром, ироничная улыбка, и эта немного странная, буквально на лезвии бритвы между уважением и подтруниванием, манера речи, мне почему-то нравились. Импонировала и ее готовность сразу уладить недоразумение, без споров и лишних разглагольствований.
– Нет! Так не пойдет! Чтобы мои синяки побыстрее прошли, вы должны мне уделить время!
– Гут! У меня, есть примерно час! – сразу обозначила она предел покрытия моего морального ущерба.
Легкий акцент не мешал, а даже как-то украшал ее речь.
«Хорватка, словенка или чешка», – подумалось мне.
– Ют! – подтвердил я по привычке, вместо «gut», как типичный берлинец, и полюбопытствовал: – Вам случайно ничего не говорит имя Вольфганг