Пляс Нигде. Головастик и святые. Андрей Филимонов
Назло режиму он всегда болел за сборную Чехословакии во время чемпионатов мира по хоккею, читал на ночь Оруэлла и мечтал о самосожжении на Красной площади. Его жизнь была страшной, как атомная война, и безнадёжной, как очередь в ОВИРе. Кто бы мог подумать в 1984 году, что тяжёлый советский кошмар внезапно закончится водевилем, что с Юга придёт Мешиах Горбачёв со своей Перестройкой, и железный занавес попилят на металлолом…
С маленькой Кармой на руках семья перебралась в лучший мир – на оккупированные территории Западного берега реки Иордан. Там, конечно, тоже не всё было цимес мит компот. Папу жутко выбешивало, когда его называли “русским” – как понаехавшего из бывшего СССР. Ему это было противно, он чувствовал себя словно Грегор Замза, проснувшийся тараканом.
– Почему же ты так хорошо говоришь по-русски?
– Это моя другая бабушка – Соня. Она была литературной училкой, и мы каждый день читали русских классиков.
– Папа не возражал?
– Что такое папа против бабушки Сони?
За пределами книжек была тоска. Детство в унылом кибуце, утренняя дойка тучных коров под кошерную музыку, школа с учителями в чёрных шляпах, жёлтая пустыня, откуда иногда прилетали ебучие арабские ракеты. Воздушная тревога была единственным развлечением, в тесноте бомбоубежища подросткам удавалось нащупать много нового.
На своё шестнадцатилетие девочка сделала себе подарок – слиняла в Иерусалим, где повстречала Костю, путешествующего учителя из далёкого сказочного Кемерово. Он ласково научил её медитировать на радужный свет, и она моментально врубилась в Алмазный путь – эту чудесную возможность вечно трахаться с бодхисатвами.
Тогда она сделала свою первую татуировку на животе – весёлого тигрёнка, играющего под водопадом. Тигрёнок появлялся каждый раз, когда она ложилась в постель с учителем. Мощной лапой он разбивал голубую упругую стену воды, в которую она превращалась во время секса. Её первый оргазм был похож на ограбление ювелирного магазина – стон сигнализации, разбитая витрина и преступный блеск бриллиантов чистой воды. Падая с когтей тигрёнка, они повисали в воздухе отражениями её прошлых жизней. Карма умирала тысячу раз и опять появлялась на свет в какой-нибудь вселенной, для которой её рождение ничего не значило. Татуха стоила бешеных шекелей – как настоящее произведение искусства. Это было у Красного моря, в Эйлате, где многие делают татуировки просто от счастья, которое никогда не повторяется.
Но Карма по глупости захотела остановить мгновение и увязалась за Костей в Россию. Папа бесился и горевал, когда она сообщила ему об отъезде, он запугивал дочь рассказами о стране грязных туалетов без горячей воды, где двери не закрываются, потому что КГБ в любой момент может войти куда угодно. Папа говорил, что Россия – это страна стукачей и трусов, где все предают друг друга, родители отказываются от детей, дети ненавидят родителей, и никто не говорит правды, потому что за неё убивают. Русская женщина, кричал папа, – это несчастная наложница вечно пьяного хама.
Карма не верила в эти страшилки. Но действительность