.
у нее возникли проблемы с машиной, но в милицию обращаться она категорически отказывалась. Мы договорились о встрече. Я тотчас собралась и выехала на условленное место.
Девушка подходила все ближе и ближе, но вдруг поскользнулась и едва не угодила под заднее колесо моей «девятки», стоящей на парковке около Детского парка. Поднявшись, она присмотрелась к номеру и, наверное, поняла, что нашла то, что искала. Я открыла дверцу и окликнула Катю, но клиентка неожиданно впала в ступор. Как ледяная статуя, она застыла около моей машины и не могла ни сдвинуться с места, ни вымолвить хотя бы слово.
– Катя! – снова позвала я, но на лице девушки застыл испуг. – Катя, это я, Татьяна Иванова, вы звонили полчаса назад. Прошу вас, садитесь и объясните мне толком, что у вас стряслось. Я постараюсь вам помочь.
От моих слов клиентка немного оттаяла и на негнущихся ногах пошла к открытой дверце. Усаживаясь на переднее сиденье, Катя ударилась головой о крышу салона, но даже не ойкнула, закрывая дверь, прищемила полу длинного пуховика, но даже не заметила этого. Несколько секунд она не моргая смотрела в стекло, прямо перед собой, отдавшись во власть мрачных дум, потом разрыдалась, закрыв лицо руками и содрогаясь в нервных конвульсиях. Я не приставала к ней с вопросами, понимая, что надо дать клиентке выплакаться, иначе она так и не скажет ни одного слова. Я всегда старалась подстраиваться под характер и темперамент клиентов, ведь они кормят и одевают меня. Прежде чем задавать вопросы, мне пришлось милостиво позволить Катерине выплакаться.
Время шло, громкое рыдание перешло в тихий, почти беззвучный плач. Потом Катя постепенно стала успокаиваться, но не спешила рассказывать о своей беде. Пауза в нашем общении слишком затянулась. Молчание может настораживать или успокаивать, угнетать или ободрять, быть приятным или безразличным. Меня то молчание сильно интриговало. Мне было до жути интересно, что же такого особенного произошло с тачкой этой нервной девицы, если недавнее происшествие напрочь выбило ее из колеи. То, о чем она говорила мне по телефону, носило характер горячечного бреда. Скорее всего, многое было преувеличено, но какая-то доля правды, наверное, все-таки была в ее словах. Особенно Катерина настаивала на том, что в милицию ей обращаться никак нельзя.
– Вы точно сможете мне помочь? – с надеждой спросила она.
– Я приложу все усилия, чтобы это сделать, но вы толком не сказали, что именно у вас произошло.
– Как? Я же все рассказала вам по телефону! Разве вы меня не слушали?
– В ваших словах был сплошной сумбур. Я хотела бы услышать о том, что с вами приключилось, еще раз, с самого начала и по порядку, а главное – поменьше эмоций.
– Хорошо, я повторю. У меня угнали «шестерку», прямо с платной автостоянки. Я пошла сегодня утром забирать машину, а ее там нет, – выпалила клиентка на одном дыхании, потом разразилась новыми рыданиями.
«Может, она по своей натуре обыкновенная паникерша, и ничего из ряда вон выходящего не произошло?» – с досадой подумала я. Мое воображение уже нарисовало самый настоящий триллер, а тут, оказывается, был банальный угон, а клиентка – клиническая истеричка. Тачки уводят и из охраняемых гаражей, и со стоянок. Правда, «шестерка» не такая уж дорогая и престижная модель, чтобы на нее могли позариться при таких обстоятельствах, когда есть риск быть замеченными и остановленными охранниками. Обычно рядовые машины угоняют прямо с улицы. Ну почему же Катенька боится обращаться в милицию? Возможно, машина принадлежит родителям или мужу, и она не хочет шумихи. «Как же она убивается, бедняжка! Может, ей грозит смертельная опасность? Да, здесь определенно есть какая-то интрига! Таня, подожди еще немного, скоро ты все узнаешь».
– Нет, все началось не сегодня, а вчера в середине дня, а может быть, даже еще раньше, – сказала клиентка и высморкалась. – Простите…
– Так, когда угнали машину? – уточнила я.
– Сегодня, или вчера вечером, или ночью, – продолжила Катерина срывающимся от волнения голосом. – Я точно не знаю. Вчера около четырех часов я оставила машину на стоянке, а сегодня утром ее уже там не было. Представляете?
– Возможно, ее забрал кто-то другой, – я осторожно намекнула на то, что пока не вижу ничего криминального. – Кто-нибудь из ваших близких имеет ключи от «шестерки»?
– Имеют, но не в том дело. Ее угнали, потому что там… потому что там, в багажнике… да, в багажнике… Я не знаю, как вам это сказать.
– Как есть, так и говорите.
– В багажнике был труп, – еле слышно проговорила Катя и закрыла лицо руками.
«Опаньки! Таня, сюжет начинает лихо закручиваться. Банальным угоном здесь уже и не пахнет», – подумала я и решила сразу же «брать быка за рога». Катя дрожала, как в лихорадке, и закрывала лицо руками, вероятно, чувствуя свою вину.
– Вы наехали на человека и спрятали труп в багажник своей машины? – Я высказала вслух свое первое предположение, не успев толком обмозговать такой поворот событий и проявить деликатность.
– Да как вы могли такое подумать! Ни на кого я не наезжала! Я понятия не имею, откуда он там взялся. Вы мне не верите! Я так и думала,