Эндер в изгнании. Орсон Скотт Кард
для нее все это, – и она приняла как должное то, что он создал для себя лазейки, желая иметь возможность зайти, куда ему заблагорассудится, и изменить ее записи. С какой стати он решил, что она так это и оставит? Все эти лазейки она вычислила сразу же, в течение первых недель, и с тех пор каждое его изменение в эссе Демосфена она могла исправить раньше, чем они попадали в Сеть. Поэтому, когда она изменила все пароли и коды доступа, разумеется, она ликвидировала и все лазейки. А он как думал?
– Питер, – сказала Валентина, – если бы у тебя оставался ключ, лазейки не были бы закрыты, правильно?
Питер поднялся. Его лицо побагровело, кулаки были сжаты.
– Ты, неблагодарная сучка!
– Что ты мне сделаешь, Питер? Ударишь? Я готова.
Питер снова сел.
– Давай, двигай, – заявил он. – Шуруй в свой космос. Ликвидируй Демосфена. Без тебя обойдусь. Мне вообще никто не нужен.
– Потому-то ты такой неудачник, – сказала Валентина. – Ты никогда не сможешь править миром, пока до тебя не дойдет, что этого не достичь без сотрудничества со стороны каждого. Ты не можешь водить людей за нос, не можешь их заставлять. Они должны сами хотеть идти за тобой. Так же, как солдаты Александра Македонского были готовы следовать за своим царем и сражаться за него. А когда они перестали быть готовы, его власть в тот же миг испарилась. Тебе нужен каждый, но твой нарциссизм не дает тебе это понять.
– Здесь, на Земле, мне нужна готовность к сотрудничеству со стороны ключевых людей, – сказал Питер. – Но ты в их число не войдешь, так? Ну так двигай, пойди и скажи маме с папой, что ты задумала. Разбей их сердца. Тебе ж на все плевать, да? Ты собираешься полететь навстречу своему драгоценному Эндеру.
– Ты все еще ненавидишь его.
– Я никогда его не ненавидел, – возразил Питер. – Но сейчас, сию секунду, я определенно ненавижу тебя. Не сильно, но достаточно, чтобы мне захотелось пописать в твою постель.
Это была их давняя шутка, не для чужих ушей. Валентина не смогла сдержать смех:
– Ох, Питер, ты такой мальчишка!
Родители отнеслись к ее решению на удивление спокойно. Но лететь с нею они отказались.
– Вэл, – сказал отец, – думаю, ты права: Эндер домой не вернется. Когда мы это поняли… Это было больно. И хорошо, что ты хочешь к нему, даже если ни один из вас в итоге ни в какую колонию не отправится. Даже если речь идет всего о нескольких месяцах в космосе. Да пусть даже и лет! Ему будет в радость вновь побыть с тобою.
– Было бы лучше, если бы вы тоже полетели.
Папа покачал головой. Мама закрыла глаза пальцами – ее жест, говорящий: я вот-вот заплачу.
– Мы не можем лететь, – сказал отец. – У нас здесь работа.
– На работе могли бы придержать ваши места на годик-другой.
– Тебе легко говорить. Ты юная. Что для тебя пара лет? А мы… Не то чтобы старые, но старше тебя. Для нас время значит нечто иное. Мы любим Эндера, но не можем тратить месяцы или годы только на то, чтобы с ним повидаться. Нам осталось не так уж много времени.
– Но