Эндер в изгнании. Орсон Скотт Кард
красоту, потому что оставляю ее одну без гроша в кармане. Так что я обещаю прислать ей немного. Она говорит: «Не надо присылать, тратиться на пересылку. Лучше, – говорит, – я сама приеду и возьму». А я отвечаю: нет, меня здесь не будет, поездка обойдется дороже пересылки, и отправляю. И каким-то чудом я кладу трубку до того, как ты возвращаешься. Потом я некоторое время сижу здесь, умудряясь не перерезать вены, а затем кладу немного денег в конверт, несу на почту и отправляю ей, а она берет эти деньги и покупает очередную мерзкую безделушку, годную только в мусорку. Вешает эту мерзость на стену или ставит на полку. В итоге ее квартира лопается от вещей, оплаченных мною теми деньгами, которые должны были пойти на дочь, и я плачу за все это, каждый месяц выбиваясь из бюджета, хотя я получаю в точности ту же сумму, что и она. Но оно того стоит. Голод того стоит. Твоя злость и обида на меня того стоят, потому что тебе не приходится знать эту женщину, тебе не приходится иметь ее в своей жизни. Поэтому, Алессандра, да – все это я делаю ради тебя. И если смогу убраться с этой планеты, мне больше не придется отправлять ей очередную порцию денег, а она больше не будет мне названивать, потому что к тому времени, как мы окажемся на другой планете, ее больше не будет. Жаль только, что ты не доверилась мне настолько, чтобы мы смогли убраться отсюда без того, чтобы ты видела ее злобное лицо и слышала ее злой голос.
Мать встала из-за стола и вернулась к себе в комнату.
Алессандра доделала домашнюю работу, положила ее в рюкзак, а затем села на софу и уставилась в неработающий телевизор. Она вспоминала, как каждый день приходила из школы – год за годом, – а мама всегда была дома, порхая, неся свою чепуху о феях и магии и обо всех тех замечательных делах, которыми занималась днем. А на самом деле днем ей приходилось биться с монстром, чтобы не дать ему проникнуть в дом и сомкнуть свои челюсти на Алессандре.
Это объясняло голод. Объясняло отсутствие электричества. Объясняло все.
Правда, отсюда совсем не следовало, что мать не сошла с ума. Более того, теперь ее помешательство стало вроде как объяснимым. Перелет в колонию сделал бы мать свободной. Не только Алессандра была готова отстаивать свои гражданские права.
Алессандра подошла к двери и легонько постучала:
– Я предлагаю провести полет во сне.
Долгое ожидание. Затем с той стороны донесся голос:
– Тоже склоняюсь к этому мнению. – И, немного помолчав, мать добавила: – В колонии ты встретишь юношу. Прекрасного юношу с перспективами.
– Думаю, будет, – ответила Алессандра. – И знаю, он будет обожать мою счастливую сумасшедшую маму. И моя чудесная мама тоже его полюбит.
Больше они ничего друг другу не говорили.
В квартире было невероятно жарко. Даже с распахнутыми настежь окнами в воздухе не было ни намека на сквознячок, и облегчению неоткуда было прийти. Алессандра легла на софу в одном нижнем белье. Ей так хотелось, чтобы обивка не была такой мягкой и липкой. Подумав, что горячий воздух идет вверх и внизу воздух будет хоть чуточку прохладнее, она легла на пол. Но горячий воздух в квартире этажом