Любовь в объятиях тирана. Сергей Реутов
украдкой поглядывала на него и втайне мечтала о его сильных руках и пылком взгляде. У него было много друзей – причем друзей настоящих, а не только приятелей, с которыми было принято поддерживать отношения в аристократическом кругу. Он держался всегда ровно и спокойно, и это притягивало к нему людей. Он был чрезвычайно приятным собеседником. Он был отважен, но не безрассуден, а хладнокровен и порой даже излишне расчетлив. Он превосходно ездил верхом и мог провести в седле несколько дней подряд. Он отличался недюжинным умом и благородством, его образование было всесторонним, воспитание – утонченным. Его семья была богата и влиятельна, он побывал во многих странах, знал толк в хорошей еде, дорогих винах, красивых рабынях, ученых беседах. Благодаря отцу он был знаком и состоял в дружеских отношениях со знатнейшими людьми Рима. Он привык ни в чем себе не отказывать и не любил ограничивать себя в желаниях, однако это не мешало ему оставаться смельчаком, сохранять честность и быть верным понятию чести, как подобало римскому юноше. Правда, мать, зная его буйный и порывистый нрав, несколько беспокоилась, что именно возьмет верх в его душе – зло или добро, – однако положилась на волю богов и уповала на то, что в ее сыне все же победит светлая сторона.
В какой-то момент ему надоела спокойная, размеренная и, в сущности, пустая жизнь, которую он вел. Его не привлекали больше распутные женщины, он перестал стремиться к праздным утехам. Его влекло – что? Он и сам не знал. Может быть, жажда подвигов, может быть, желание. Он стал всерьез задумываться, не поступить ли на военную службу и не сделать ли карьеру – почему бы и нет? – в качестве наместника какой-нибудь из колоний. Он подумывал даже о женитьбе – но это было настолько со скуки, что вызвало смех даже у него самого. Ему хотелось чего-то нового, неизведанного, в корне отличающегося от того, к чему он привык.
И именно тогда он встретил Клавдию. Она тоже происходила из древней уважаемой семьи, тоже всю жизнь прожила в Риме, вращалась в тех же кругах, что и он, но как же она отличалась от всех, кого он знал доселе!
Клавдия была очень красива – яркой, но при этом нежной красотой. Волосы цвета воронова крыла оттеняли высокий чистый лоб, а на нежном лице светились яркие черные глаза. Она для всех находила приветливое слово, славилась своей отзывчивостью и добротой, была горда, но при этом не заносчива. Высокомерия, свойственного римлянкам, в ней не было и в помине. При знакомстве это даже казалось странным, настолько контрастировало с общим обликом Вечного города с его надменностью, пышностью и презрением к беднякам, простолюдинам и чужакам.
Говорили, что ей явилось какое-то откровение во сне, но поскольку сама она об этом молчала, расспрашивать было не принято, а сплетни были такими разнообразными, что в них путались даже самые любопытные и умудренные пересудами матроны, то никто ничего толком не знал, а так как узнавать было негде, то вскоре горячий интерес к этому вопросу несколько угас.
Понтию же было любопытно, что такого открылось Клавдии и вообще правда ли это. Возможно,