Улетел на рассвете. Май Ван Фай

      Вы поднимаете жар над временем.

      Деревья ссыхаются от жажды вблизи выпуклой лучезарной реки.

      Рыба перекусывает крючок, нарушая порядок во времени.

      Я сворачиваюсь клубком перед бесконечным полётом.

      Башня охватывает пространство всеми органами чувств.

      Ваша причёска великолепна, как корона из бисера под открытым небом.

      Твоя кожа слепит луну,

      Сахарные фрукты и золотой рис мерцают на её обратной стороне.

      Созревающие семена гордо выпрямляют спины.

      Молния, гром, смерч самоуверенны,

      Но, когда сквозь горячий пар над сваренным рисом

      Проступают черты моих бабушек и дедушек, я рыдаю.

      Поразительные погружения и внезапные откровения

      Вплетены в облачный горизонт, каждый вдох возвращает надежду,

      Поднимая грудную морось

      Из остатков непереваренной памятью пищи.

      Правда гонит буквы, их невозможно унять.

      Мы самоутверждаемся, когда, очнувшись, получаем знак,

      Охваченный пастью огня.

      Сколько б я ни мылся, не мог почувствовать себя

      Абсолютно чистым.

      И я вернулся, чтобы вымыть себя

      Светом лампы.

      Подставил к лампе плечи,

      Обе руки,

      Ступни, подбородок, колени,

      Свои глаза и даже сухой кашель

      Свой подставил.

      Я лил свет в каждый уголок укромный,

      В потаённый угол, который был

      Как терминатор для ростков,

      Как горячая сталь, которую

      Закаляют, опуская в шипящую воду,

      Как яйцо в насиженном гнезде, —

      Привитый ствол, пустивший боковые ветви.

      Я принимаю ванну, ожидая новую весну.

      Ныряя в свет,

      Взываю шёпотом к своим предкам —

      И тело поднимается к свету лампы.

      Под льющимся ярким светом

      Произношу твоё имя.

      Свет плавно покачивается,

      Как живот у беременной.

      Я пробую позвать его – того,

      Кто ещё очень далеко.

      Свет лампы застывший

      Всё ярче и ярче.

      Не достигнув чистоты, непрерывно смывая с себя грязь,

      Я вернулся в ванную с яркой лампой.

      Я подставил свету плечи,

      Затем обе руки,

      Свои ноги, подбородок, колени,

      Даже каждый свой глаз и сухой кашель.

      Частицы света проникают во все потаённые ниши, раскрываясь в них,

      Проращивая новые ростки в смущённую темень, —

      Так в кузнице закаляет вода железо,

      Так в инкубаторе созревает жизнь,

      Так ствол осматривается, шевеля привитыми ветками.

      Принимая яркую ванну, встречаю весну заново;

      Погружая тело в свет,

      Узнаю в своих чертах родителей, бабушек, дедушек.

      Тело всё больше подаётся к лампе.

      Свет обилен, как звук твоего имени, —

      Это сладкий пар беременности.

      Я не смог окликнуть, позвонить из далёкого края…

      Лампа разгорается всё ярче и ярче.

      У подножья горы скопилась вода.

      На высокой скале

      Лежит безмятежный камешек.

      Ночью прошёл дождь.

      Кто-то здесь сидел

      До или после дождя,

      И я вдруг почувствовал, как сильно скучаю по тебе.

      Не смею даже пошевелиться:

      Пропитываюсь голубым небом,

      Чтобы оно проникло в меня

      До самых ступней.

      Дождь, следуя за дождём, ливень – за ливнем,

      Омывают этот маленький камешек,

      И этот образ, возникнув,

      Заставляет меня безумно

      Любить жизнь – так,

      Словно раннее солнце, освещая

      Лучами пики гор,

      Сделало прозрачными чащу леса,

      Всё лоно земли.

      Лежит